Сидели сегодня в отличной компании, пили Laphroaig разных лет и бочек.) Говорили обо всём. Обнаружили, что поэзия 80-х годов прошлого века очень круто отражает происходящее. Например видео, которое выше.

1 Comment

Это интервью было опубликовано через четыре дня после безоговорочной капитуляции немецкой армии в Реймсе в газете «Die Weltwoche» (Цюрих) от 11 мая 1945 г. под заглавием «Обретут ли души мир?». Интервью, вероятно, имело место несколько ранее. В неполном переводе оно было опубликовано в одной из газет 10 мая 1945 г.

Шмид: Не считаете ли вы, что окончание войны вызовет громадные перемены в душе европейцев, особенно немцев, которые теперь словно пробуждаются от долгого и ужасного сна?

Юнг: Да, конечно. Что касается немцев, то перед нами встает психическая проблема, важность которой пока трудно представить, но очертания ее можно различить на примере больных, которых я лечу. Для психолога ясно одно, а именно то, что он не должен следовать широко распространенному сентиментальному разделению на нацистов и противников режима. У меня лечатся два больных, явные антинацисты, и тем не менее их сны показывают, что за всей их благопристойностью до сих пор жива резко выраженная нацистская психология со всем ее насилием и жестокостью. Когда швейцарский журналист спросил фельдмаршала фон Кюхлера* о зверствах немцев в Польше, тот негодующе воскликнул: «Извините, это не вермахт, это партия!» – прекрасный пример того, как деление на порядочных и непорядочных немцев крайне наивно. Все они, сознательно или бессознательно, активно или пассивно, причастны к ужасам; они ничего не знали о том, что происходило, и в то же время знали.

Вопрос коллективной вины, который так затрудняет и будет затруднять политиков, для психолога факт, не вызывающий сомнений, и одна из наиболее важных задач лечения заключается в том, чтобы заставить немцев признать свою вину. Уже сейчас многие из них обращаются ко мне с просьбой лечиться у меня. Если просьбы исходят от тех «порядочных немцев», которые не прочь свалить вину на пару людей из гестапо, я считаю случай безнадежным. Мне ничего не остается, как предложить им анкеты с недвусмысленными вопросам», типа: «Что вы думаете о Бухенвальде?» Только когда пациент понимает и признает свою вину, можно применить индивидуальное лечение.

Шмид: Но как оказалось возможным, чтобы немцы, весь народ, попали в эту безнадежную психическую ситуацию? Могло ли случиться подобное с какой-либо другой нацией?

Юнг: Позвольте сделать здесь небольшое отступление и наметить в общих чертах мою теорию относительно общего психологического прошлого, предшествовавшего национал-социалистической войне. Возьмем за отправную точку небольшой пример из моей практики. Однажды ко мне пришла женщина и разразилась неистовыми обвинениями в адрес мужа: он сущий дьявол, он мучит и преследует ее, и так далее и тому подобное. В действительности этот человек оказался вполне добропорядочным гражданином, невиновным в каких-либо демонических умыслах. Откуда к этой женщине пришла ее безумная идея? Да просто в ее собственной душе живет тот дьявол, которого она проецирует вовне, перенося свои собственные желания и неистовства на своего мужа. Я разъяснил ей все это, и она согласилась, уподобившись раскаявшейся овечке. Казалось, все в порядке. Тем не менее именно это и обеспокоило меня, потому что я не знаю, куда пропал дьявол, ранее соединявшийся с образом мужа. Совершенно то же самое, но в больших масштабах произошло в истории Европы. Для примитивного человека мир полон демонов и таинственных сил, которых он боится; для него вся природа одушевлена этими силами, которые на самом деле не что иное, как его собственные внутренние силы, спроецированные во внешний мир. Христианство и современная наука дедемонизировали природу, что означает, что европейцы последовательно вбирают демонические силы из мира в самих себя, постоянно загружая ими свое бессознательное. В самом человеке эти демонические силы восстают против кажущейся духовной несвободы христианства. Демоны прорываются в искусство барокко: позвоночники изгибаются, обнаруживаются копыта сатира. Человек постепенно превращается в уроборос1 который уничтожает самого себя, образ, с древних времен являвшийся символом человека, одержимого демоном. Первым законченным примером этого типа является Наполеон.

Немцы проявляют особенную слабость перед лицом этих демонов вследствие своей невероятной внушаемости. Это обнаруживается в их любви к подчинению, в их безвольной покорности приказам, которые являются только иной формой внушения. Это соответствует общей психической неполноценности немцев, следствием их неопределенного положения между Востоком и Западом. Они единственные на Западе, кто при общем исходе из восточного чрева наций оставались дольше всех со своей матерью. В конце концов они отошли, но прибыли слишком поздно, тогда как мужик (the mujik) не порывался освободиться вообще. Поэтому немцев глубоко терзает комплекс неполноценности, который они пытаются компенсировать манией величия: «Am deutschen Wesen soll die Welt genesen»2 – хотя они не чувствуют себя слишком удобно в собственной шкуре! Это типично юношеская психология, которая проявляется не только в чрезвычайном распространении гомосексуальности, но и в отсутствии образа anima в немецкой литературе (великое исключение составляет Гёте). Это обнаруживается также в немецкой сентиментальности и «Gemutlichkeit»* , которые в действительности суть не что иное, как жестокосердие, бесчувственность и бездушие. Все обвинения в бездушии и бестиальности, с которыми немецкая пропаганда нападала на русских, относятся к самим немцам; речи Геббельса нечто иное, как немецкая психология, спроецированная на врага. Незрелость личности ужасающим образом проявилась в бесхарактерности немецкого генерального штаба, мягкотелостью напоминающего моллюска в раковине.

Германия всегда была страной психических катастроф: Реформация, крестьянские и религиозные войны. При национал-социализме давление демонов настолько возросло, что человеческие существа, подпав под их власть, превратились в сомнамбулических сверхчеловеков, первым среди которых был Гитлер, заразивший этим всех остальных. Все нацистские лидеры одержимы в буквальном смысле слова, и, несомненно, не случайно, что их министр пропаганды был отмечен меткой демонизированного человека – хромотой. Десять процентов немецкого населения сегодня безнадежные психопаты.

Шмид: Вы говорите о психической неполноценности и демонической внушаемости немцев, но как вы думаете, относится ли это также к нам, швейцарцам, германцам по происхождению?

Юнг: Мы ограждены от этой внушаемости своей малочисленностью. Если бы население Швейцарии составляло восемьдесят миллионов, то с нами могло бы произойти то же самое, поскольку демонов привлекают по преимуществу массы. В коллективе человек утрачивает корни, и тогда демоны могут завладеть им. Поэтому на практике нацисты занимались только формированием огромных масс и никогда – формированием личности. И также поэтому лица демонизированных людей сегодня безжизненные, застывшие, пустые. Нас, швейцарцев, ограждают от этих опасностей наш федерализм и наш индивидуализм. У нас невозможна такая массовая аккумуляция, как в Германии, и, возможно, в подобной обособленности заключается способ лечения, благодаря которому удалось бы обуздать демонов.

Шмид: Но чем может обернуться лечение, если его провести бомбами и пулеметами? Не должно ли военное подчинение демонизированной нации только усилить чувство неполноценности и усугубить болезнь?

Юнг: Сегодня немцы подобны пьяному человеку, который пробуждается наутро с похмелья. Они не знают, что они делали, и не хотят знать. Существует лишь одно чувство безграничного несчастья. Они предпримут судорожные усилия оправдаться перед лицом обвинений и ненависти окружающего мира, но это будет неверный путь. Искупление, как я уже указывал, лежит только в полном признании своей вины. «Меа culpa, mea maxima culpa!»* В искреннем раскаянии обретают божественное милосердие. Это не только религиозная, но и психологическая истина. Американский курс лечения, заключающийся в том, чтобы провести гражданское население через концентрационные лагеря, чтобы показать все ужасы, совершенные там, является поэтому совершенно правильным. Однако невозможно достичь цели только моральным поучением, раскаяние должно родиться внутри самих немцев. Возможно, что катастрофа выявит позитивные силы, что из этой погруженности в себя возродятся пророки, столь характерные для этих странных людей, как и демоны. Кто пал так низко, имеет глубину. По всей вероятности, католическая церковь соберет богатый улов душ, поскольку протестантская церковь переживает сегодня раскол. Есть известия, что всеобщее несчастье пробудило религиозную жизнь в Германии; целые общины преклоняют по вечерам колени, умоляя Господа спасти от антихриста.

Шмид: Тогда можно надеяться, что демоны будут изгнаны и новый, лучший мир поднимется на руинах?

Юнг: Нет, от демонов пока не избавиться. .Это трудная задача, решение которой в отдаленном будущем. Теперь, когда ангел истории покинул немцев, демоны будут искать новую жертву. И это будет нетрудно. Всякий человек, который утрачивает свою тень, всякая нация, которая уверует в свою непогрешимость, станет добычей. Мы испытываем любовь к преступнику и проявляем к нему жгучий интерес, потому что дьявол заставляет забыть нас о бревне в своем глазу, когда мы замечаем соринку в глазу брата, и это способ провести нас. Немцы обретут себя, когда примут и признают свою вину, но другие станут жертвой одержимости, если в своем отвращении к немецкой вине забудут о собственных несовершенствах. Мы не должны забывать, что роковая склонность немцев к коллективности в неменьшей мере присуща и другим победоносным нациям, так что они также неожиданно могут стать жертвой демонических сил. «Всеобщая внушаемость» играет огромную роль в сегодняшней Америке, и насколько русские уже зачарованы демоном власти, легко увидеть из последних событии, которые должны несколько умерить наше мирное ликование. Наиболее разумны в этом отношении англичане: индивидуализм избавляет их от влечения к лозунгам, и швейцарцы разделяют их изумление перед коллективным безумием.

Шмид: Тогда мы должны с беспокойством ожидать, как проявят себя демоны в дальнейшем?

Юнг: Я уже говорил, что спасение заключается только в мирной работе по воспитанию личности. Это не так безнадежно, как может показаться. Власть демонов огромна, и наиболее современные средства массового внушения – пресса, радио, кино etc. – к их услугам. Тем не менее христианству было по силам отстоять свои позиции перед лицом непреодолимого противника, и не пропагандой и массовым обращением -это произошло позднее и оказалось не столь существенным, – а через убеждение от человека к человеку. И это путь, которым мы также должны пойти, если хотим обуздать демонов.

Трудно позавидовать вашей задаче написать об этих существах. Я надеюсь, что вам удастся изложить мои взгляды так, что люди не найдут их слишком странными. К несчастью, это моя судьба, что люди, особенно те, которые одержимы, считают меня сумасшедшим, потому что я верю в демонов. Но это их дело так думать; я знаю, что демоны существуют. От них не убудет, это так же верно, как то, что существует Бухенвальд.

Публикуется по сборнику Аналитическая психология Прошлое и настоящее, Москва 1995. ISBN 5–7248–0034–9

8 Comments

На этот раз я цитирую подзамочный пост одного своего товарища. Авторство и ссылка на оригинал не указывается по его просьбе. Но мне кажется, очень интересный взгляд на брак и семью с историческо-эволюционной точки зрения.

В Россию недавно приезжал Ирвин Ялом (тот самый) и я его не видел, но знакомый рассказал вот какую историю. Для Ялома, оказывается, очень важной, возможно даже самой главной ценностью в жизни является брак. Не семья, а именно брак. Отношения в паре. Остальные отношения — с детьми, с родителями… это все отдельно. И мне показалось, что это интересное различение, на которое редко кто обращает внимание. Действительно, семья — это принципиально другое образование. В чем принципиальная разница? В сложности. Каждый новый член семейного уравнения увеличивает сложность в геометрической прогрессии (это я прикидываю, но если кто посчитает, мне будет интересно).
Двести нет назад это не имело значения, потому что люди были более одинаковые, чем сейчас. Если на простом уровне, без цифр: у моих прабабушек-прадедушек в деревне пол-деревни носили одну и ту же фамилию. Там жили одинаковые люди. Генетически похожи. Далеко за пределы деревни не ездили, у всех одни условия жизни. Опыт одинаковый. Соответственно, и характер похож. Все предсказуемы, хотят примерно одного и того же, ценности одинаковые. Сейчас характер у людей сильно разнообразился. Все перемешались генетически и географически, все выросли в разных условиях, да что там, в разные эпохи! Раньше эпоха-то была по большому счету одна. Сейчас у всех разный опыт. Разные убеждения, ценности. Разный характер.
Задача синхронизации такого количества людей превращается в Очень Сложную Задачу. Да и зачем?! Раньше семья была реально нужна. Они против нас, мы ощерились штыками и защищаем территорию. Если что происходит, мы генетически близкие люди, должны поддерживать друг друга. Сейчас ситуация другая. В большинстве жизненных ситуаций намного вероятнее ожидать помощи от партнера, друзей, коллег или просто от тотальных незнакомцев. Я видел где-то недавно исследование: американцы превращаются в общество добрых самаритян. Незанятые незнакомцы более вероятно были готовы помочь, чем занятые в данный момент знакомые.
Конечно, если сейчас случится какой-то большой кризис или там Эбола, это все опять вернется. Но может и не случится, вопрос вероятности. Семья — это огромный тяжелый парашют, который мы всю жизнь с собой таскаем. В какой-то момент, когда самолеты перестанут падать слишком часто, мы выкинем его окончательно.

1 Comment

Предварительная переписка, когда Миша прислал мне видео одного русского эзотерического персонажа, а я задавал критические вопросы к тому, что тот делает и показывает, спорили про разных учителей с примерами — пропущена. Потом я понял, что меня не понимают. Решил объяснить всё окончательно и так доходчиво, как мог.

Антон:
ну смотри, технически духовный рост и личностный — осознание как можно большего объёма восприятия через деконцентрацию и умение применять это чуствование в как можно более длинных и масштабных проектах (личная сила) через концентрацию.
до определённого уровня там в принципе всё равно.
когда человек в осознанных медтиациях начинает ловить эманации за пределами собственной сущности — атманического уровня и его внешних пределов — там ощущения разворачиваются в бесконечность. натсоящую, не условную научную бесконечность вселенной, которая на на данный момент конечна. имеет начало и границы.
в этой бескоенчности много всего, поскольку она бесконечность.
есть магистральное направление личностной реализации, очерченное великими духовными традициями, индуизмом, буддизмом, даосизмом, иудаизмом, христианством, мусульманством, синтоизмом. при этом там есть ещё много всего.) и много культов и структур, которые не от света, который более менее понятно откуда, а из этого “много всего”.
корректность направления очень часто харакетирзуется системностью учения. например, любая из этих систем вполне показывает вопросы самореализации, духовности, реализации потенциала для человека живущего в миру, увеличение свободы как системный процесс роста, дисциплину как заботу, любовь, как системный естественный механизм расширения границ личности, наличие “внутреннего божественного сознания” и возможности к нему обращаться через собственное предзначение, ненасилие, как один из критериев точности пути и состояния.
есть люди, которые выросли в хорошей передаче, и которые даже не находясь более менее очевидной близости от носителей эталонных состояний духовных (сейчас это в основном представители буддизма и некоторых направлений индуизма, момент на земле такой) чувствуют это самое магистральное направление. и вполне его дорисовывают в любой неполной системе практик, объяняя, что в ней может быть хорошего.
скорее всего ты такой же в этом смысле, как и я.) со своими отягощениями, снова как и я, о такой же.
НЕ ВСЕ ТАКИЕ.
и я говорю, в том, что даёт этот милейший, похожий на Экхарта Толле по повадкам до намёка на хорошую имитацию дяденька, имеет провалы, которые мы с тобой заполнили бы правильным нашим пониманием.
НЕ ВСЕ ТАК МОГУТ. 80% точно не могут. не людей вообще, а людей у которых сформулированное чувство, что надо чем-то и как-то сосбой заниматься — вообще-то есть, которые уже чувствуют, что надо идти внутрь. Из них 80% уже не видят эти знаки на дверях, где настоящий путь, а где пустышка с возможными отягощениями.
мы тоже можем не видеть, но тогда идя по дороге определённой школы просто доходим то реализации её отягчающих моментов глубоких, и начинаем их чувствовать. и выходим из них, со сложными историями часто. пикап у нас так отыграл точно. на уровне духовных практик такие ложные дорожки тоже есть. вот и думай.

Михаил:
совершенно с тобой согласен
только чего тут думать? идти надо туда, куда ощущаешь, что сейчас вот именно туда. это единственный ориентир, на который можно опереться. вполне возможно, что это обернется какой-нибудь новой сложной историей. но какие альтернативы? кстати, близко к первой части твоего текста X (я чтобы не упоминать имён конкретных деятелей которых мы обсуждали) говорит вот в этом видео и по поводу того, что не все такие согласен. но опять же я про X тебе и сказал как про мой личный вектор, а не как про инструмент массовой и универсальной терапии из доступного мне на данный момент спектра предложений, его направление вызывает у меня наибольший резонанс для моего личного движения. мне это чувство узнаваемости хорошо знакомо, так было и с Ошо в свое время и с парой других коренных персонажей. вот на него и опираюсь

Антон:
.) это неразвитость фазы этих внутренних осознаний, когда они только начинаются, идётся действительно туда, где поток прикольнее. при этом для того, чтобы отличать например, что прикольно, а что ни разу не прикольно — нужно хорошо ориентироваться по традиции.

Михаил:
какие у тебя предложения?

Антон:
.) общаться с носителями традиций хорошими, про которых внутри традиций знают, что они крутые.
ну то есть какая бы гадость даже внутри той же РПЦ не была, они там внутри осознают, кто клоуны, кто чиновники, а кто духовность качают. их мало, но они есть. если совсем глубоко, то те, кто на Афоне сидят (пара человек) и в удалённых наших скитах. если по московским священникам, к кому можно пойти, то интересна ветка поддерживающая линию Александра Меня. это http://damian.ru/
в буддизме дофига на данный момент открытых персонажей. собственно Далай Лама сам технически более чем доступен и вокруг него много мощных ещё. их появления вокруг России можно отслеживать на savetibet.ru
у даосов надо ориентироваться на тех, кто авторизован пережившими культурную революцию. то есть во-первых теми, кто не жил тогда в китае (сингапур, таиланд, тайвань), во-вторых теми, кто в китае жил в монастырях, до которых хунвейбины просто не успели дойти, физически, ногами, такие есть.
суфии есть хорошие. их внутри ислама тоже знают. из тех, кто на западе и в постконфессиональной парадигме — a.h. almaas.
иудейская традиция закрыта для неиудеев. не знаю как ты там.)
в индуизме самый вменяемый чувак из тех, что я вижу — Satgure Sivaya Subramuniyawami http://www.himalayanacademy.com/

Михаил
спасибо за финал. он был действительно крут. а то я уж начинал ощущать, что мы воду в ступе толчем. искренне благодарен тебе

Миша умер 27 июля этим летом…

20 Comments

Мне иногда в голову приходят мысли очень странного характера. Я далёк от того, чтобы считать их чем-то серьёзным. Скорее это некое творчество, всё-таки, замаскированное под публицистические идеи. Но в каждой шутке есть доля шутки.

Вот в связи с запретом на европейские продукты и сегодняшней новостью про возможность запрета Uber. Мне почему-то вспомнилась цитата из Проханова. Возможно единственная цитата из Проханова, которая мне когда-то понравилась.

Во время Второй мировой войны “золотая” британская молодёжь, сынки аристократов и денди оставили на время свои вечеринки, великосветские пирушки, надели военную форму, сели в “спитфайры” и в небе над Ла-Маншем дали отпор германским Люфтваффе. Гибли сотнями, деля свою участь с британскими простолюдинами. Сегодня член королевской семьи принц Гарри не снимает камуфляж, разъезжая на бронетранспортёре по стреляющим афганским ущельям.
И только российская знать в своей патологической алчности, в безумном стяжательстве, презрении к народу, от которого она отгородилась ОМОНом и телевидением, продолжает пировать, принимая взрывы пластида в Домодедово за грохот праздничных петард.
(отсюда)

И все эти долбаные санкции — робкий призыв на мобилизацию к несистемным элитам. С системными всё ясно. Они рубят бабло и их решения определяются алчностью и выгодой. С народом тоже всё ясно, он безмолвствует, as usual. Только глобально мыслящие интеллектуалы, уже много лет как намедитировавшие себе вэлфер там, где это кажется совершенно невозможным, имеют энергию что-то в этой картине поменять, потому что так как она идёт, она идёт куда-то совсем не туда.
С одной стороны, они имеют большой поколенческий опыт выживания и достижения комфорта для любимой креативной и когнитивной деятельности с элементами гедонизма. Были времена и позлей и покруче, в которых отцы и деды прекрасно справились. Это в крови и на подкорке.
А сейчас хотя бы так имитируя какие-то удары, которые могут таких людей имитационно задевать хотя бы на смысловом уровне, их пытаются как-то разбудить. Чтобы встали. Хоть куда-то. Такое “Ну пожалуйста, где же вы, мы тут вообще-то воюем.”

14 Comments

O Пути поведать нельзя.
Полнота свойств недостижима.
Человечным можно стать нарочно;
Долг лучше не выполнять,
А приличия света – взаимный обман.

Leave a comment

В этом, реальном материальном мире мы так или иначе стремимся к совместности. В разных областях, в отношениях, в бизнесе, в убеждениях, в безумии. И мы её либо получаем, либо не получаем. Если мы её получаем, то всё ok, а вот если нет, то начинается интересное.
Мы можем отнестись к этому двумя способами. Мы можем признать свободу другого, а можем так или иначе переживать жажду власти. Жажда власти это просто больно. Но переживать её это просто выбор.
Всё, по-моему тут больше ничего нет.

2 Comments

Это слово совсем не такое как культурный или добрый, не такое качество, к которому, кажется, можно как-то сознательно стремиться, нечто высокое и в то же время странное. Другой может вам сказать комплимент об этом, но сами вы не можете сказать о себе, что таким стали.

Несмотря на то, что невозможно достичь стабильного состояния мудрости, стремление к мудрости вполне может быть реабилитировано и занять место сдери многих других целей, к которым мы можем двигаться.

Она соткана из нескольких направлений.

РЕАЛИЗМ

Во-первых, мудрые “реалистичны” по поводу того, как многие вещи могут быть сложны. Они не отрицают надежду (это была бы сама по себе глупость), но понимают, что в любом проекте, будь то воспитание ребёнка, запуск бизнеса, проведение спокойных выходных с семьёй, изменения нации, влюблённость — могут быть сложности. Знания о том, что делается что-то сложное, не лишает мудрых амбиций, но делает их более стойкими, спокойными и менее склонными к панике о проблемах, которые неизменно встают у них на пути.

БЛАГОДАРНОСТЬ

Мудрые необычно чутки к моментам красоты и покоя, даже очень незначительным, мимо которых можно проскочить с грандиозными планами, именно потому что осознают, как много может пойти и пойдёт не так. Они, понимая все опасности и трагедии бытия, могут получать удовольствие от спокойного, без событий, солнечного дня, цветов, растущих у кирпичной стены, очарования трёлетнего ребёнка, играющего в саду или вечера с шутливыми разговорами с друзьями.И это не значит, что они сентиментальны и наивны, в точности наоборот: они знают как брать всю ценность спокойствия и удовольствия так как знают, как сложно может всё быть.

ГЛУПОСТЬ

Мудрые знают, что все человеческие существа, включая них самих, глубоко утонули в глупости: у них иррациональные желания, несовместимые цели, они многого не осознают, они склонны к перемене настроения, их настигают всевозможные фантазии и заблуждения и они всегда толкаемы эротическими требованиями своей сексуальности. Мудрые не удивляются одновременным существованием глубокой незрелости и порочности вместе с взрослыми качествами интеллектуальности и моральности. Они знают, что мы слегка эволюционировавшие обезьяны. Понимая, что по крайней мере половина их жизни иррациональна, они пытаются, по возможности, отодвигать безумие и успокаивать панику, когда эти чувства (неизбежно) поднимают голову.
Мудрые серьёзно относятся к тому, чтобы смеяться над собой. Они хеджируют свои заявления, они скептичны к своим заключениям. Их уверенность не так хрупка, как у других. Они смеются над постоянными столкновениями того, как вещи должны быть совершенны и безумным образом того, как они часто происходят на деле.

ВЕЖЛИВОСТЬ

Мудрые реалистичны о социальных отношениях, в частности о том, как сложно изменить мнение людей и влиять на их жизни.
Поэтому они очень сдержаны в том, чтобы слишком прямо говорить людям то, что они думают. У них есть чувство того, как редко это полезно быть придирчивым к другим. Больше всего они хотят, чтобы между людьми было всё хорошо, даже если это значит, что они не до конца аутентичны. Так они будут сидеть с кем-то с противоположными политическими взглядами и не будут пытаться их переубедить. Они придержат язык, когда кто-то рассказывает базирующийся на заблуждениях план по реформе государства, образовании детей или управления своей личной жизнью. Они понимают, насколько вещи могут выглядеть по-другому в глазах других и будут искать больше того, что люди имеют общего, чем того, что их разделяет.

САМОПРИНЯТИЕ
Мудрые смирились с тем зияющим разрывом между тем, кем они хотят быть в идеале и тем, кем они действительно являются. Они пришли к соглашению со своими идиотствами, пороками, безобразностями, ограниченностями и отрицательными сторонами. Они не стыдятся себя, и поэтому не лицемерят перед другими. Они могут, без самовлюблённости и тщеславия, показать своим близким довольно точную карту своих неврозов, и недостатоков, и причин, по которым рядом с ними сложно (и поэтому с ними не так уж и сложно).

ПРОЩЕНИЕ

Мудрые также реалистичны по поводу других людей. Они понимают то давление, которое испытывает каждый, под давлением своих амбиций, защищая свои интересы и преследуя свои удовольствия. Если принимать это всё близко к сердцу, то это может заставить воспринимать других сликом “злыми” и злонамеренными. Мудрый знает, что большая часть боли причиняется не намеренно, что это побочный продукт постоянной борьбы в слепом соревновании эго в мире ограниченного ресурса.
Поэтому мудрые не скоры на осуждение и гнев. Они не хватаются за худшее суждение о том, что происходит в умах у других. Они всегда готовы больше прощать из собственного чувства того, как как трудна жизнь каждого: в ней укрыто много фрустрированных амбиций, разочарований и захваченностей. Мудрые ощущают всё давление, под которым находятся люди. Конечно они кричат, конечно они грубы, конечно они хотят занять крайний левый ряд… Мудрые великодушны к тому, что другие люди могут не быть хорошими. Они чувствуют себя не настолько угнетёнными агрессией и подлостью других, потому что понимают, откуда это берётся: из боли.

УСТОЙЧИВОСТЬ
У мудрых есть твёрдое понимание того, что они могут пережить. Они знают, что вполне можно выживать даже если очень многое идёт не так. Человек немудрый простирает границы своего довольства очень далеко. Так оно включает в себя (и зависит от) славы, денег, личных отношений, популярности, здоровья… Мудрый видит преимущества всего этого, но также знает, что может, в ситуации судьбоносного выбора, сузить свои границы и быть довольным внутри ограниченного пространства.

ЗАВИСТЬ
Мудрые люди не завидуют просто так. Они понимают, что есть много причин, по которым они не имеют много вещей, которые они действительно хотят. Они смотрят на магната или звезду и у них есть достойное понимание того почему они никогда не добрались до такого уровня. Это часто выглядит как случайность или несправедливость, но часто имеет и логические основания. Они столько не работали, у них не такой драйв, не такой интеллект.
Мудрые, в то же время, понимают, что некоторые судьбы действительно сделаны только случайностями. Повышают некоторых людей случайно. Некоторые компании, которые не совсем этого достойны — становятся очень крупными. У некоорых людей правильные родители. Победители не все благородные и хорошие. Мудрые люди принимают роль удачи и не проклинают себя за те моменты, где они очевидно не имеют столько, сколько хотели бы.

Мудрые реалистично воспринимают последствия побед и успешности. Может быть они и хотели бы выигрывать также, как и кто-то другой, но понимают, что многие фундаментальные вещи оставются при этом неизменными, независимо от достигаемых результатов. Они не преувеличивают доступные нам изменения. Они знают, как мы привязаны к какой-то базовой динамике нашей личности, какую бы работу мы не имели или какие материальные приобретения мы бы не совершали. Для тех, кто преуспел — это поучительно, для тех, кто нет — обнадёживающе. Мудрый видит неразрывность двух категорий, так переоцененных современным потребительским капитализмом: “успех” и “поражение”.

СОЖАЛЕНИЯ

В наше амбициозное время считается, что можно мечтать о безупречной жизни в том, что касается важных решений, как в работе, так и в любви,.
Но мудрые понимают, что невозможно отстроить жизнь без единого изъяна. Человек совершит большие и соврешенно неисправимые ошибки в некоторых областях. Перфекционизм — нехорошая иллюзия. Сожаления неизбежны.
Но сожаления уменьшаются, по мере того что мы видим, что ошибка является эндемическим видовым признаком. Мы не можем увидеть ни чью жизнь без очевидных заметных совершенных ошибок. Эти ошибки не случайны, но структурны. Они происходят из-за того, что мы вынуждены делать выборы в ситуациях с неполной информацией и ограничениями времени. Слишком часто там, где это действительно важно, мы рулим вслепую.

СПОКОЙСТВИЕ
Мудрый знает, что суматоха и беспорядок всегда близко, и они чувствуют его приближение. Поэтому они развивают такую привязанность к покою. Тихий спокойный вечер ощущается, как достижение. День без суеты — то, что нужно отмечать. Они не боятся немного скуки. Может быть и будет гораздо хуже…

Оригинал

2 Comments

Кассовский покачал головой:
— Не придумывайте себе никаких категорий. Я — не американец, не суринамец, не белый, и,– он промолчал,– даже уже и не еврей. Я — это я, и в настоящий момент меня зовут Оскар Кассовский. А вы — это вы; не старайтесь группировать людей по внешним признакам, не имеющим смысла: вы только ещё больше запутаетесь. Вам кажется, что так легче, а на самом деле дление на группы только отвлекает от главного, от сути.
— Почему?– не понял Илья.– от чего отвлекает?
— От Сути, — медленно, как для не очень смышлёного ребёнка повторил Кассовский. — Каждый раз, когда вы видите человека, сколько времени, сколько усилий, сколько энергии вы тратите на отнесение его к разным категориям?! Зачем эта бессмысленная работа, что отнимает столько времени и сил?
— Не понимаю. — Илья недйствительно не понимал. — Какие категории?
Кассовский развеселился. Он махнул рукой в сторону кухни.
— Например, вы видите Алоизию. Посмотрите, сколько лишней работы проделывает ваш мозг. Он идентифицирует Алоизию как: а) женщину, б) негритянку, в) средних лет, г) суринамку, и прочие никому не нужные вещи, которые вы о ней знаете или предполагаете. Когда вы видите меня, вы думаете: “Мужчина, белый, старый, американец”, и уж не знаю, что ещё вы обо мне думаете. И это каждый раз, со всеми людьми. Со всеми миллионами людей, которых вы встречаете в жизни. На улицах, в магазинах, везде. Вы тратите время и силы на автоматическое определение, классификацию всех этих людей. Зачем?
— Не знаю, — Илья никогда об этом не думал.– Подсознательно, должно быть.
— Ерунда. — Кассовский пожевал травку. Дождь принёс из сада голоса людей, и они расстаяли в молчании, заполнившем террасу. Кассовский вздохнул. — Ничего подсознательного здесь нет. Нас просто с детства приучили так делать. А это отвлекает от того, чтобы вспомнить, узнать свою суть. Важно не то, что вы мужчина или женщина, белый или чёрный, а кем вы были до того, как всем этим стали. И как это вернуть. Вот что важно.

Олег Радзинский, Суринам.

4 Comments

Управлением миром возможно ли?
Не просто возможно, но и обязательно.
Как это?
Если ты не научишься управлять собственным миром, то и все остальные знания будут, то есть, окажутся бесполезными.
Главное научиться отделять своё от чужого.
А чужого, как известно, брать не нужно. Не хорошо это.

Вэй Дэ-Хань (Беседы с учениками)

1 Comment