Leave a comment

Эго – “Я” по-гречески. На этом можно было бы и закончить. Но относительно регулярно на протяжении многих лет появляются люди, у которых концепция эго вызывает вопросы. Или которые используют это понятие для обозначения чего-то, чего не должно быть, с чем надо бороться.
Иногда в таком значении и для меня есть смысл, иначе ну очень долго объяснять. Но сейчас именно этим попробую заняться.

Итак есть человек, индивидуальность, или Я в самом возвышенном смысле.
Это духовное существо, которое не обусловлено именем, временем, в котором оно живёт на Земле, гендером, происхождением, родом занятий, национальностью, особенностями физического тела. В жизни мы его много где можем переживать. Например в самом качестве потока бытийности.
Можно говорить об этом Я, как об эго, если не касаться значений, придуманных психологами в 20м веке. Но чаще современный человек говорит как об Эго о том я, которое обусловлено временем, местом и средой рождения и взросления, другими людьми, на нас влиявшими, полом/гендером, разными групповыми идентичностями, к которым мы себя причисляем или которым противопоставляем.

Важный момент,– наше духовное Я и наше обусловленное я – не противоположные структуры. Одно буквально делается из другого.

Поэтому в процессе духовного самопознания мы так или иначе, разными путями, способами и подходами движемся к осознанию себя как духовного существа.

И можно пытаться своё более локальное эго отбрасывать, подавлять и как-то ещё щемить.
Более органичным, жизненным, сострадательным по отношению к себе, а затем и к другим, является подход самопознания через внимание к фрагментам обусловленностей. Они могут быть как поддерживающие идентичность, так и переживаемые болезненно и несвободно. Их можно воспринимать нейтрально, не отбрасывая, не отвергая, а исследуя с целью получить запакованное в них переживание духовного существа Я.

Не стоит называть травмами эти не совсем комфортно осознаваемые обусловленности. С точки зрения духовной практики это нечто другое.

Когда мы исследуем обусловленности обыденного сознания и выходим за его пределы, то мы сталкиваемся с переживаниями неизвестности, незнания, пустоты, темноты, бездны, ничто. У этого есть разные описания и это происходит в разной степени у разных людей. Но мы все там оказываемся. Практику надо уметь в этих состояниях находиться в покое, не бояться пустоты, исчезновения и незнания, не фиксироваться в этот момент в суждениях или выводах, не цепляться за воспоминания, даже вроде как подходящие.

И травма – это такие фрагменты обусловленностей, которые именно в эти встречи с пустотой интенсивно выходят на поверхность, не выпуская нас в переживания истинного и сильно его искажая, сужая восприятие в этих пространствах и состояниях.

Сильное обусловленное Я, сила эго сами по себе не являются проблемой. Наоборот, если человек остаётся автономным и умеет противостоять в жизни воздействиям, в том числе социально желательным, то у него больше шансов осознавать своё духовное Я не путая себя с воздействиями сил, пытающихся нами стать.

Так что антисоциальность некоторая может способствовать духовному развитию. Нам об этом говорят суфии, тантристы, да и в христианстве обратите внимание, из каких приятных благополучных людей набирались апостолы.

Но также любовь и сострадание являются чувствами, совершенно необходимыми для адекватного переживания духовной реальности Я. На счастье, наш мир настолько благословенен, что совмещать любовь и сострадание с антисоциальностью никакого труда не составляет.

Leave a comment

Интересно посмотреть в большом масштабе на развитие психологии. То есть явно наука о душе. И как так вышло, что она оказалась там где оказалась, со одновременно стремлением заменить собой религию и духовность, становления инструментом войн, контроля и угнетения и антинаучностью.

Если не лезть в более древние предпосылки, хотя они есть, то проблемы начались с 4-го константинопольского собора 869-870 г. н. э., когда у человека отменили дух. Тут можно сказать, что этот собор не признаётся восточными церквями, но у них тоже случились свои проблемы, от которых не легче. Первоначальное учение о троичности человеческого существа существует как на западе, так и на востоке. В нём душа занимает среднее положение между духом и телом. Воздействия тела структурировались, осмыслялись и уравновешивались духом, чьё присутствие подразумевалось в каждом человеке непосредственно. Отрезание духа в IX-м веке и развитие материалистической науки в новое время привели к тому, что к XIX уже само существование души было поставлено под серьёзное сомнение.

Но ещё в это время проявлялись два подхода к работе над душой. В одних случаях человек пытается своим осознающим Я тотально и непосредственно пережить работу души, состояние самого я, мышления, рассудка.

В других предметом внимания становятся чувственные переживания, сводимые к восприятию органами чувств и воздействию на них. И переживания оказываются производной воздействия на материальные чувствующие телесные структуры биологических, физико-химических и информационных процессов. Психология вырождается в учение о бессознательных телесных функциях, а переживание вдавливается материалистическим подходом в переживающие органы и структуры тканей.

Психология первого типа осталась в моделированиях созерцательно-феноменологических подходов духовных традиций, которые иначе сводятся к способам социализации психиатрических пациентов в домодерновых обществах. И в прикладной работе с людьми в экстремальных управленческо-боевых ситуациях. Которые тоже крайне маргинализированы и похожи на школы чёрной магии, чем некоторые из них и являются.

Идеи первичности тела победили, душевная деятельность стала восприниматься как производная физиологических телесных функций, сводимая к рефлекторным механизмам. Сознание со всеми душевными и духовными феноменами стало побочным спецэффектом необъяснимо сложного движение элементарных частиц материи, непознаваемой напрямую этим же сознанием.

За пределы этого есть небольшие прорывы у экзистенциальщиков. И попытки имитировать эти прорывы у некоторых трансперсональщиков.

Психология стала буквально наукой о том, чего нет, и в чём нет содержательного смысла.

Leave a comment

Что-то спросили про веру, что это такое, кому и во что верить в контексте всяческих практик осознанности.

Для меня вера, которая имеет смысл в практике и помогает практиковать — это как раз не вера в религиозные концепции. Или в научные. Это всё скорее верования/убеждения. Некое интуитивное доверие учителю на входе должно быть, но есть смысл проверять учения на прочность, полноту и органичность.

Лучшие учителя говорят — мне вообще доверять не надо. Всё проверяйте и всё испытывайте. И учат как именно, через феноменологию сознания + научный метод.

В практике стоит различать верования/убеждения и веру как инструмент познания.

Вера — инструмент и непосредственный спутник познания. То есть это как раз способ феноменологически сущностно различать и познавать сущее. Доверять собственному ощущению, переживанию и различению. Да, чтобы это корректно делать требуется тренироваться критически к ощущениям, переживаниям и различениям относиться. Различать причинно-следственные связи и их отсутствие. Естественные языковые искажения. Отличать восприятие от описания. “На ощупь” в пространстве сознания, в восприятии, поведении, не теоретически.)

Ещё такое понимание веры имеет смысл для меня, потому что в современном мире вижу много людей, у которых веры нет. Они вообще не воспринимают собственные переживания и мышление как какие-то валидные. Только концепции полученные из авторитетных источников — настоящие, потому что их проверили 2500 лет традиции или учёные с синхрофазотронами. Психологизирют, саентизируют, приплетают экономические концепции (не знаю есть ли для этого какое-то отдельное слово, экономизация всё-таки другое.)) вместо того, чтобы посмотреть, что есть, разобраться и поверить тому, что видят.

Как-то так.)

Leave a comment

Это вообще не значит, что мы делаем практики каких-то там традиций религиозного плана, или используем, принимая на веру заповеди и постулаты, неизвестно откуда взявшиеся.

Это значит, что мы задаём вопросы, которые совершенно не принято задавать в распространённых светских подходах к практике осознанности. Прежде всего вопросы к собственным мотивам и феноменологической структуре природы переживаний.

Это собственно два системообразующих навыка, дополняющих ставшими де факто “стандартными” медитации:
– осознание собственных мотивов, аналитика, деконструкция, трансформация, в том числе с использованием психотерапевтических подходов;
– практика принятия страдания, интеграции и трансформации любых феноменологических ландшафтов переживаний, практика “катарсиса без катарсиса”.

Этого достаточно, чтобы осознанность перешла в поле содержательного диалога с духовным.

Leave a comment

Тут какая штука, уже не первый раз читаю у медитаторов практикующих “светскую mindfulness-медитацию”, что медитации не достаёт средств работы с личной историей, травмами и Тенью, в психоаналитическом смысле этого слова. Даже есть такой логичный аргумент, что “…медитация работает с наличными феноменами, которые проявляются здесь и сейчас. Она не учитывает психической иерархии, которая формировалась много лет. Она может видеть только верхушку айсберга.”

Дело в том, что я сначала не “классическим mindfulness” занимался, а различными другими школами. Я видел заходы на осознанное исследование личной истории и теневых структур у даосов, йогов, дзенских практиков, в южно-американских традициях, в хороших, без “благости uber alles” шиваизме и неоадвайте. Возможно дело в том, что все эти подходы я изучал под сильным влиянием и руководством людей, которым не чужда современная психология и даже имеющих дипломы, многолетнюю практику и научные степени в этом деле.

Потом передача “классического mindfulness” случилась со мной не сразу в начале моего изучения осознанности и медитации. И в то же время сразу c Марком Уильямсом и Уиллемом Куйкеном, и из учёбы у них у меня тоже не возникла идея, что они считают теневые структуры технически недоступными потому что они “не здесь и сейчас”.)

Исходя из этого опыта идея о том, что личная история или тень, или иерархические скрытые карты “не ловятся” осознанностью — для меня звучат очень странно. Чтобы они не ловились надо специально считать их частью иллюзии собственного сознания и делать вид, что их не существует. При этом соглашаться, что психотерапия отдельно имеет способы работы с этими “иллюзорными” структурами и работа с ними.

Аргумент про “наличные феномены, которые проявляются здесь и сейчас”, якобы оправдывающий отсутствие скрытых карт, тени, истории и травм в процессе медитации, невероятно странен. Если травма или теневой мотив влияют на моё поведение и состояние сейчас, то они как-то феноменологически проявляется здесь и сейчас и я могу их осознавать и с ними работать. Да, иногда для этого требуется поддержка других людей и психотерапевта. Да, для этого нужно знать техники, но они есть. И да, для этого нужно не отрицать состояния Я (переживания, отвечающие на вопрос “как мне?”) как иллюзорные. Но говорить о том, что это недоступно, этого нет, и мы в медитации не можем с этим работать — это недостаток образования, ребята.)

Ну или не называйте “mindfulness-материализм” медитацией, говорите “в том понимании практик осознанности, которые мне посчастливилось знать”.)

Leave a comment

Collage Art by Uğur Gallen, the Turkish photographer

В осознанности и психологическом здоровье важной способностью является не действовать. Ничего не делать из каких-то состояний. Осознавать свои мотивы и понимать, какие из них есть смысл прямо сейчас реализовывать в ситуации, а с какими как-то обращаться внутри.

На самом базовом уровне хочется так обращаться со страхами и тревогами. Когда мы чуть-чуть подрастаем, то это же начинает относиться к гневу и несбалансированной самоуверенности, хотя на каком-то этапе их проживание может казаться очень ценным.
Сюда же попадают зависть, уныние и похоть, например, состояния, связанные с любыми осознаваемыми стереотипами и зависимостями, от которых хочется избавиться.

В то же время я вижу много людей, увлечённых психиатризациями собственных состояний и корректировкой их с помощью прописанных докторами медикаментов.
Среди практиков осознанности появляется такой же подход к собственному сознанию. Из него должно отрезаться всё, не попадающее в концепцию комфортного существования личности, чтобы вокруг не происходило.

Это связано ещё с бихевиористским восприятием сознания, которое говорит о том, что свобода это когда мы просто не понимаем причин и стимулов поведения. А уж если есть какой-то стимул, который мы понимаем как работает, то человек ведёт себя однозначно. Эти бихевиористские идеи очень популярны сейчас, потому что многие продают средства манипуляции массовым сознанием всем, от инстаграм-коучей, пытающихся набрать себе учеников, чтобы дожить до лета, до диктаторов, которые не смогут никогда понять, сколько у них сотен миллиардов долларов и которые могут до обеда угробить пару стран, если будут не в том настроении.

В современном котле школ и практик бихевиористская психология, утверждающая, что “свобода — ярлык, которым мы клеймим поведение, когда не понимаем или не знаем его причин”, неплохо стыкуется с буддизмом, потому что и те и другие утверждают, что личность это надуманный конструкт.)

Не вся современная наука о сознании сводится к бихевиористским принципам, но требуется довольно глубокое погружение в современные исследования и понимание того, что в них происходит, чтобы не вестись на эту фигню.)

Мне сейчас скорее кажется, что даже “дискомфортные” переживаемые нами состояния — часть информационной картины реальности, которые должны быть осмыслены как-то ещё не через выключения всего того, что делает меня не совсем удобным. Честное осознанное исследование этих аспектов собственного неудобства, умение обращаться с ними в жизненном потоке событий и делает нас человечными и понимающими происходящее в мире, настоящими и сильными.

Leave a comment

Есть подозрение, что с помощью медитации нельзя окончательно справиться с тем, что “выбешивает” . По крайней мере оставаясь в миру и с другими людьми. Справиться в таком, медицинском смысле, чтобы больше не беспокоило вообще.
Всегда остаётся грань, где “не выбешиваться” — это сознанное волевое действие в реальном времени. Где мы имеем свободу “выбешиваться” или не “выбешиваться” и что-то с ней делаем.
Это не зависит от количества практик и качества пройденных психотерапий. Они могут облегчать это. Делать это вообще возможным. Делать там место для свободы. Но там всё равно не автоматически и всё равно не прекращение восприятия каких-то аспектов страдания снаружи в мире и/или внутри в себе.
С этой точки зрения настойчивое требование от практик осознанности такой медицинско-таблеточной эффективности не то, чтобы технически невозможно, может даже возможно, но как раз место этой свободы отбирает.

Leave a comment

Количество всячески открытых школ практик, традиций йоги, буддизма, просветления и раскрытия потенциалов психики может обманчиво радовать. Как будто действительно всех интересует глубина и самореализация. На самом деле это от скуки. Индустрия досуга и развлечений. “Дешевле чем кино и дают кофе” (с). И дорого, для солидных господ тоже сколько угодно.

При этом нельзя сказать, что всё фуфло. Даже банальная йога, преподаваемая странными девочками и ещё более странными мальчиками, примерно в половине случаев действительно работает более йогически, чем просто гимнастика с собственным весом и растяжкой. Инструкторы стараются, учатся. Основатели школ вполне себе мощные персонажи. Без оценки сейчас их осознанности и качества их инспираций.

Люди всерьёз принимают буддистские прибежища и шаманские диеты. На светских психологических тренингах, которые могут даже вести вполне себе всамделишные психотерапевты, обучаются практикам монастырских традиций, потом делают их в условиях обычной жизни регулярно.

При этом к смысловой составляющей практик и учений относятся по меньшей мере странно. В простейшем случае они просто принимают на веру то, что говорит гуру, или лама, или батюшка, или кого там ещё принесло. В более продвинутом и интеллектуальном считают, что всё это психика и нервы. Учёные со своими МРТ лет за 100 ближайших разберутся, а пока давайте фигачить. И как продолжение и развитие “психологизации” — раз любое объяснение — просто более или менее удачная терапевтическая метафора, то вообще всё равно что говорить и во что верить, когда фигачим.

Выплывают все эти люди в настоящий космос, который не очень представляют и в который не очень верят. Как планктон. Только уже не офисный. Космический планктон.

Leave a comment

В современных условиях привычный упор на эффективность деятельности управленцев выглядит несколько странным. Когда консультанты сейчас предлагают повышать эффективность, особенно если речь про бюрократию и госчиновников, — они точно хотят повышения эффективности полицейских мер контроля? Ускорения и улучшения качества внедрения дегуманизации принятия решений? Повышения эффективности глобальных структур, принадлежащих стремительно богатеющему 0.5%? Прошу обратить внимание, что дело не в каких-то специальных российских проблемах, разгильдяйстве, бездорожье или особой какой-то домотканной коррупции. Проблема абсолютно глобальная, у тех, кто учит весь мир демократии она такая же, как у автократий и диктатур.

Если говорить о лидерстве и его свойствах в наше время, нужно говорить о каких-то других характеристиках. Тем более об эффективности уже сказано более чем достаточно. Нечего там нового придумывать: автоматизируй, внедряй, оцифровывай, внедряй.

Итак, какие характеристики и навыки действительно требуются остро от лидеров в новые времена:

• Стресс-менеджмент не для того, чтобы работать под давлением, а для того, чтобы работать сопротивляясь давлению. Прикладная осознанность даёт способность действовать и управлять коллективом под давлением, а оно будет;
• Логика И-И вместо логики ИЛИ-ИЛИ. Мышление ИЛИ-ИЛИ действует только в механистических причинно-следственных связках. Оно не может постигать интегральные связи и сложные системные взаимодействия, и не способно уловить принципы живого. Опять-таки осознанность и медитации помогают разобраться с ситуациями и состояниями глубоких внутренних конфликтов, где более системно мыслить не получается;
• Не принимайте решения. Не то, чтобы совсем не принимайте. Откладывайте принятие решений продолжая быть информационно в курсе ситуации. Это один из важных навыков противостояния давлению. На уровне мышления — осознавайте мотивы создать правило и сделать вывод, зафиксировать ситуацию, разложить её по полочкам, которые потом никогда не менять. Способности не делать вывод и не принимать решения связаны с навыками действий в условиях незнания, неопределённости, неполной информации. Кроме того это важная техника управления в коллективах без иерархических структур руководства, но это уже совсем другая история;
• Осознавать власть и её механизмы, прежде всего в себе. Власть и свобода — механизмы взаимодействия между людьми, в обществе, в нашем собственном сознании. Понимать, что и как происходит и работает, прежде всего про себя, а потом уже про мир вокруг — важный аспект внутренней работы лидера новой формации. В качестве медитации на эту тему можно, например, эту книжку прочесть и осмыслить, к чему она приходит и как;
• Отказываться от образов врага. С точки зрения осознанности, образ врага связан с переживаниями страха и недовольства в разных их формах. С этим можно работать. Образы врагов куда-то будут деваться. Особенно связанные с людьми образы врагов. Ну и вдвойне будьте внимательны, когда эти образы врагов взялись откуда-то ещё, не из вашего личного опыта;
• Не смотрите на данные, поговорите с людьми. Не то, чтобы совсем не смотрите. Прежде чем принимать решение “по приборам”, пообщайтесь с людьми, которые участвуют в ситуации, которая к этим “показаниям приборов” привела. Принимая решение, будьте в эмпатическом контакте с непосредственными участниками событий, даже если вы за сотни километров над картой склонились;



• Критическая метаэкспертность. Важные решения требующие экспертных суждения должны быть рассмотрены с нескольких точек зрения, не в смысле спорящих друг с другом, а в смысле с точек зрения, основанных на экспертизе из разных предметных областей. Используя ту или иную парадигму в своих управленческих решениях будьте в курсе, в каких обстоятельствах и зачем эта парадигма возникла, что исследовали, с какими целями, какие задачи решали её создатели. Кроме того такой анализ позволит узнать много интересного о популярных в настоящее время теориях и практиках, бизнесовых, социальных и даже научных;
• Помните о глобальных проблемах и эффектах (e.g. бедность/расслоение или экологические проблемы). Если даже вы профессионально занимаетесь тем, что делаете очень богатых людей ещё более богатыми, пожалуйста, убедитесь что они от этого действительно становятся счастливее. Научитесь воспринимать последствия своих действий за пределами непосредственного вашего места работы, тренировка осознанности позволяет делать это в максимально широком контексте;
• “Экономика братства” вместо конкуренции. Посмотрите на другие модели экономического взаимодействия и жизни вообще, кроме доминирующих социо-неодарвинистских теорий. Начать можно прямо с классики. Осознанность снова помогает справиться с глубинными негативными мотивами и конфликтным восприятием конкурентных ситуаций, которые можно воспринимать по-другому;
• Слушать женщин. К самим женщинам это относится не меньше, чем к мужчинам, внутреннюю мизогинию никто не отменял. Многие из вышеприведённых пунктов они уже освоили;

Разумному человеку понятно, что никакой перспективы у такого лидерства нет, если мы измеряем эффективность чем-то, что можно посчитать. Если мы собираемся устроить конкурентные гонки, в которых можно чётко выделить победителей, то такие лидеры, о которых говорю я, с большой вероятностью проиграют, потому что будут дольше думать, потому что где-то будут бережнее к collateral damage. Но именно такого лидера в ближайшей перспективе не получится заменить на плату с микросхемами и AI. Поэтому ещё посмотрим, кто кого.)

Leave a comment