Вы понимаете, что большая часть неправильного поведения людей объясняется страхом или тревогой, а не злобой или идиотизмом, что обычно легче предположить. Вы ослабляете хватку на собственной правоте и перестаёте думать, что мир населён монстрами или дураками. Это делает всё сначала менее контрастным, но со временем гораздо более интересным.

Вы узнаёте, что то, что у вас в голове не может быть автоматически понято другими людьми. Вы понимаете что, к несчастью, вы должны проговаривать свои намерения и чувства с помощью слов – и не можете обвинять других людей в том, что они вас не понимают, если вы не высказались ясно и спокойно.

Вы узнаёте – что удивительно – вы иногда не правы. С огромным мужеством вы делаете первые робкие шаги (по одному за раз) чтобы извиниться.

Вы учитесь быть уверенным не потому что вы такой великий, а потому что все вокруг такие же глупые, напуганные и потерянные как вы. Мы все всё придумываем на ходу и это нормально.

Вы перестаёте страдать от синдрома самозванца, потому что можете принять, что нет такой вещи как законный кто бы то ни было. Мы все, в разной степени, пытаемся играть роли, удерживая наши глупости и отклонения в разумных рамках.

Вы прощаете ваших родителей потому что вы понимаете, что они не произвели вас на свет чтобы вас оскорбить. Они просто страдали что не могут быть собой и боролись с собственными демонами. Злость в какой-то момент сменяется жалостью и состраданием.

Вы узнаёте огромное влияние на настроение так называемых мелочей: режима сна, уровня сахара и алкоголя, уровня фонового стресса и тд. И в результате вы никогда не будете поднимать важный спорный вопрос с любимым человеком, пока все не отдохнули, никто не пьян, все хорошо поели, вас больше ничего не тревожит и вы не спешите на поезд.

Вы понимаете, что когда близкие вас пилят, когда они неприятные или злопамятные, они обычно не пытаются вас достать, скорее они пытаются добиться вашего внимания единственным им известным способом. Вы учитесь определять отчаяние под менее впечатляющими моментами ваших любимых и в один прекрасный день начнёте воспринимать их с любовью, а не с осуждением.

Вы перестаёте дуться. Если что-то вас ранит, вы не храните ненависть и боль долго. Вы помните, что вы скоро умрёте, вы не ожидаете, что другие догадаются, что не так. Вы говорите им прямо и если они понимают, вы их прощаете. А если нет, то тоже прощаете, но по-другому.

Вы понимаете, что так как жизнь очень коротка, это экстремально важно, что вы попробуете говорить, что вы действительно имеете в виду, сфокусируетесь на том, что вы действительно хотите, и будете говорить тем, кто вам дорог, что они безмерно для вас важны. Возможно каждый день.

Вы прекратите верить в совершенство в примерно любой сфере. Нет совершенных людей, совершенных работ, или совершенных жизней. Вместо этого вы переходите к признанию того что называется (используя образцовую фразу психоаналитика Дональда Винникотта) “достаточно хорошим”. Вы понимаете, что многие вещи в вашей жизни одновременно являются разочаровывающими – и в то же время, достаточно хороши во многих отношениях.

Вы учитесь добродетели быть немного более пессимистичными о том, как всё будет – и как следствие, станете спокойнее, терпеливее и более прощающей. Вы потеряете что-то из вашего идеализма и станете менее невыносимым человеком (менее нетерпеливым, менее жёстким, менее злым).

Вы учитесь видеть, что слабость любого характера связана с уравновешивающими их силами. Вместо выделения недостатков вы начинаете видеть картину целиком: да, кто-то зануден, но так же прекрасно точен и несокрушим в трудные времена. Да, у кого-то бардак, но в тоже время он блестяще креативный визионер. Вы понимаете (действительно), что совершенных людей не существует – и что на каждую сильную сторону найдётся своя слабость.

Вы научитесь добродетели компромиссов. Вы научитесь договариваться в каких-то областях и поймёте, что это скорее зрелость, чем слабость, когда вы так делаете. Вы можете быть с кем-то в первую очередь ради детей или из страха быть одному. Вы можете мириться с некоторыми неудобствами, потому что знаете, что жизнь без трений – мираж.

Вы влюбляетесь чуть-чуть не так легко. Это в некотором роде трудно. Когда вы были менее зрелыми, вы могли влюбиться мгновенно. Теперь вы остро понимаете, что каждый, каким бы он ни был внешне очаровательным или состоявшимся, вблизи может оказаться просто болью. Вы развиваете лояльность тому, что у вас уже есть.

Вы узнаёте, что вы – как не удивительно – достаточно сложный человек чтобы с вами жить. Вы сбрасываете прежнюю сентиментальность по отношению к себе. Вы вступаете в дружбу и отношения, предупреждая других о том как и когда вы можете оказаться проблемой.

Вы учитесь прощать себя за ошибки и глупости. Вы понимаете, что самобичевание себя за прошлые поступки – бесплодный эгоцентризм. Вы становитесь больше другом себе. Конечно вы идиот, но вас всё ещё можно любить, как и всех нас.

Вы учитесь, что зрелость включает примирение с упрямыми детскими кусками вас, которые всегда останутся. Вы перестаёте пытаться быть взрослым во всех ситуациях. Вы принимаете что мы все имеем наши регрессивные моменты – и когда ваш внутренний двухлетка поднимает голову – вы великодушно его приветствуете и даёте ему то внимание, которое требуется.

Вы перестаёте слишком надеяться на грандиозные планы по достижению счастья, которое, вы ожидаете, может длиться годами. Вы радуетесь хорошим мелочам. Вы понимаете, что удовлетворение приходит по минутам. Вы радуетесь, если один день прошёл без особых беспокойств. Вы проявляете больший интерес к цветам и вечернему небу. Вы развиваете вкус к маленьким удовольствиям.

Перестаёт быть озабоченностью, что люди вообще о вас думают. Вы понимете, что чужие умы – загрязнённые места и перестаёте пытаться полировать ваш образ в глазах всех и каждого. Важно то, что одному или двум людям OK, что вы это вы. Вы отказываетесь от славы и начинаете полагаться на любовь.

Вы начинаете лучше слышать обратную связь. Вместо предположения, что каждый, кто вас критикует — или пытается вас унизить или ошибается, вы принимаете, что может быть это идея применить некоторые вещи на практике. Вы начинаете понимать, что можете выслушать критику и выжить. Без того, чтобы надевать броню и отрицать все проблемы.

Вы осознаёте, что то, как вы живёте каждый день – очень связано с определёнными проблемами и вопросами. Вы всё больше и больше помните, что вам нужна некоторая перспектива взгляда на вещи, которые причиняют вам боль. Вы больше гуляете на природе, может быть заводите домашнее животное (они не волнуются как мы) и цените далёкие галактики в ночном небе над вами.

Вы прекращаете так легко заводиться от плохого поведения людей. Перед тем, как злиться или раздражаться или расстраиваться вы останавливаетесь, чтобы понять, что они вообще имели в виду. Вы понимаете, что между тем, что кто-то сказал и тем, что вы сразу подумали, что они имеют в виду, есть разрыв.

Вы понимаете, что ваше определённое прошлое окрашивает вашу реакцию на события, и учитесь компенсировать искажения в результате. Вы принимаете, что из-за того, как прошло ваше детство, вы склонны к преувеличениям в определённых областях. Вы становитесь подозрительны к вашим первым реакциям на определённые темы. Вы понимаете – иногда – не стоит поддаваться вашим чувствам.

Когда вы начинаете дружить, вы понимаете, что другим людям не обязательно хочется знать ваши хорошие новости, скорее получить представление о том, что вас беспокоит и тревожит, чтобы они могли почувствовать себя менее одинокими с болью в их собственном сердце. Вы становитесь лучшим другом, потому что понимаете, что дружба – это о том, чтобы поделиться уязвимостью.

Вы учитесь успокаивать свои тревоги не тем, что говорите себе, что всё будет хорошо. Во многих областях этого не будет. Вы выстраиваете способность думать, что если даже вещи пойдут не так, это в целом можно пережить. Вы понимаете, что всегда есть план Б. Что мир большой, и всегда могут найтись несколько добрых душ, и что самые ужасные вещи в конце концов переносимы.

отсюда

Leave a comment

Это вообще не значит, что мы делаем практики каких-то там традиций религиозного плана, или используем, принимая на веру заповеди и постулаты, неизвестно откуда взявшиеся.

Это значит, что мы задаём вопросы, которые совершенно не принято задавать в распространённых светских подходах к практике осознанности. Прежде всего вопросы к собственным мотивам и феноменологической структуре природы переживаний.

Это собственно два системообразующих навыка, дополняющих ставшими де факто “стандартными” медитации:
– осознание собственных мотивов, аналитика, деконструкция, трансформация, в том числе с использованием психотерапевтических подходов;
– практика принятия страдания, интеграции и трансформации любых феноменологических ландшафтов переживаний, практика “катарсиса без катарсиса”.

Этого достаточно, чтобы осознанность перешла в поле содержательного диалога с духовным.

Leave a comment

Уходит, крестясь, год две тысячи двадцать,
Легкие наши, как прежде, легки.
Похоронили безвременно павших,
Сплюнули пули, достали стихи.

Ах, нелегко, нелегко…
Небо так близко и далеко.
Новые рифмы смывают грим,
Мир изменился, он стал другим.

Белая птица летит над домами,
На кухнях салюты кипят в инстаграм.
Цепью живой ночь раздвинем руками,
Выйдем навстречу голодным ветрам.

Ах, высоко, высоко,
Небо так близко и далеко,
Не увернуться, не сдать назад,
Больше не будет, как прежде, брат.

Смотрит история в новые дали,
Раны промыла холодным дождем,
То, что вчера мы в огне потеряли,
В пепле ожившем сегодня найдем.

Ах, нелегко, нелегко…
Небо так близко и далеко,
Выключив звезды и маяки
Осень выводит свои полки.

Ах, высоко, высоко…
Небо так близко и далеко,
Новые рифмы смывают грим,
Мир изменился, он стал другим.

Leave a comment

Есть подозрение, что с помощью медитации нельзя окончательно справиться с тем, что “выбешивает” . По крайней мере оставаясь в миру и с другими людьми. Справиться в таком, медицинском смысле, чтобы больше не беспокоило вообще.
Всегда остаётся грань, где “не выбешиваться” — это сознанное волевое действие в реальном времени. Где мы имеем свободу “выбешиваться” или не “выбешиваться” и что-то с ней делаем.
Это не зависит от количества практик и качества пройденных психотерапий. Они могут облегчать это. Делать это вообще возможным. Делать там место для свободы. Но там всё равно не автоматически и всё равно не прекращение восприятия каких-то аспектов страдания снаружи в мире и/или внутри в себе.
С этой точки зрения настойчивое требование от практик осознанности такой медицинско-таблеточной эффективности не то, чтобы технически невозможно, может даже возможно, но как раз место этой свободы отбирает.

Leave a comment

Как неправильное понимание материи приводит к заблуждениям

Мы живём в век науки, которая сделала возможными невообразимые для наших предков технологические успехи. В отличие от философии, которая в решении вопросов зависит от субъективных ценностей и чувства правдоподобности, наука ставит вопросы непосредственно природе в виде экспериментов. Природа потом отвечает каким-то определённым поведением, то есть вопросы решаются объективно.

В этом как сила науки, так и её ахиллесова пята: эксперименты только говорят нам как природа себя ведёт, но не чем она является. Разнообразные гипотезы о сущности природы совместимы с её явным поведением. Поэтому, хотя в этом поведении много информации, оно не может ответить на вопросы бытия, которые философы называют “метафизикой”. Понимание сущности природы принципиально за пределами научного метода, и нам остаются другие философские подходы. Как субъективны бы они не были, это наш единственный путь к разгадке происходящего.

Материализм — взгляд на природу, фундаментально базирующийся на материальном и независимом от разума внешнем. Это метафизика именно в той части, в которой утверждает, чем природа сущностно является. И это просто теоретическое умозаключение, мы не можем эмпирически наблюдать материю за пределами и независимо от разума, потому что мы в нём навсегда заперты. Всё, что мы можем наблюдать, это содержание восприятия, которое по своей природе продукт разума. Даже показания измерительных инструментов доступны нам только в восприятии разума.

Мы подразумеваем присутствие чего-то за пределами состояний сознания, потому что поначалу кажется, что имеют смысл три канонических наблюдения:
(i) Кажется, что есть какой-то разделяемый мир за пределами нас самих
(ii) Поведение этого разделяемого мира, как нам кажется, не зависит от нашей воли
(iii) Есть плотная корреляция между внутренним опытом и измеримыми паттернами мозговой активности

Мир за пределами ментальных состояний, тот который мы населяем, имеет смысл наблюдать (i). Этот разделяемый мир не ментален и не согласуется с нашей (осознаваемой) волей, поэтому (ii). Наконец, если особые конфигурации материи как-то могут генерить разум, это также объяснило бы (iii). Наша культура принимает как данность, что природа изначально материя, а не сознание. Это снова метафизическое допущение для объяснения вышеперечисленных канонических наблюдений, а не научный или эмпирический факт.

Проблема в том, что этот метафизический вывод несостоятелен по нескольким причинам. Для начала — ничего из параметров материального устройства, скажем, положения и импульсы атомов, составляющих мозг, не позволяет нам даже теоретически свести к ним чувства влюблённости, вкуса вина или прослушивания сонаты Вивальди. Между материальными количествами и качествами переживаемого опыта непроходимый разрыв, который невозможно объяснить, который философы называют “трудной проблемой сознания”. Многие люди не видят этот разрыв потому что думают, что вкус, цвет и тп. — свойства материи, что противоречит мейнстримовому материализму. В соответствии с ним цвет и вкус генерируются нашим мозгом внутри нашего черепа. Они не существуют в окружающем мире, который предполагается чисто абстрактным.

Далее, материализм живёт или умирает с тем, что физики называют “физический реализм”: там снаружи должен быть объективный мир, состоящий из сущностей с опредлёнными функциями, наблюдается этот мир или нет. Проблема в том, нет оснований сомневаться, что эксперименты последних четырех десятилетий опровергли физический реализм. Так что если слово “материализм” не определять как-то произвольно, реализм как метафизика теперь физически несостоятелен.

И третье, можно привести убедительный довод в пользу того, что опытные данные о корреляциях мозговой активности и внутреннего опыта, которые сейчас у нас накоплены, не могут быть приспособлены к материализму. Есть устойчивая закономерность, связывающая нарушение или уменьшение мозгового метаболизма с расширением осознанности, обогащением переживаемого содержания и его чувствуемой интенсивности. Сложно найти в этом какой-то смысл при материалистической гипотезе, что все переживания опыта генерируются мозговым метаболизмом.

Наконец, по крайней мере с философской точки зрения, материализм нестроен, неэкономен, неоправданно экстравагантен, и возможно даже бессвязен. Связность и экономность, конечно, просто субъективные оценки. Но если мы их отбросим, то откроем двери всевозможной бессмыслице, которую невозможно опровергнуть опытным путём, от инопланетян в Плеядах, пытающихся предупредить нас о глобальной катастрофе, до чайников на орбите Сатурна. Так что мы лучше будем придерживаться этих ценностей, то есть последовательно их применять, в том числе к самому материализму.

Материализм нестроен потому, что в дополнение или вместо сознаваемого — а это всё, что мы в конечном счете знаем — он привносит ещё одной категорию “вещества” или “существующего”, по сути, выходящую за рамки прямой эмпирической проверки: а именно материю. В материализме материя — буквально трансцедентна, более недоступна, чем любой духовный мир, утверждаемый мировыми религиями. Это всё было бы оправдано, если бы не было способа осмыслить три канонических наблюдения приведённых выше на основании только лишь сознания; но он есть.

Материализм объединяет необходимость утверждать что-то вне наших индивидуальных сознаний с необходимостью утверждать что-то за пределами сознания как категории. Все три наблюдения могут иметь смысл, когда мы постулируем трансперсональное поле разумности за пределами нашей личной психики. За пределами нас действительно существует мир как таковой, который мы населяем; но этот мир — сознательный, также как и мы просто некие агенты сознания. Если смотреть на мир так, то “трудная проблема сознания” обходится, т.к. мы не должны больше соединять непроходимый разрыв между разумом и не-разумом, качеством и количеством: всё тогда сознательное, качественное. Восприятие состоит из модуляции одним (персональным) набором характеристик другого (трансперсонального) набора характеристик. Мы знаем, что это не проблема, потому что это происходит каждый день: наши собственные мысли и эмоции, несмотря на то, что качественно различаются, модулируют друг друга всё время.

Наконец, материализм достаточно бессвязен. Как мы могли видеть, материя — теоретическая абстракция сознания и в сознании. Так, когда материалисты пытаются свести сознание к материи, они пытаются свести сознание к концептуальным творениям другого сознания. Это как собака, преследующая собственный хвост. Ещё точнее, это как художник, написавший автопортрет, показывающий на него и провозглашающий, что он — это портрет. Тогда бедолаге-художнику приходится объяснять всю свою внутреннюю жизнь в терминах паттернов распределения пигмента на холсте. Как бы абсурдно это не звучало, это очень похоже на ситуацию, в которой оказываются материалисты.

Популярность материализма строится на замешательстве: каким-то образом наша культура стала ассоциировать его с наукой и технологиями, которые последние два столетия были ошеломляюще успешны. Но этот успех не относится к материализму; он относится к нашей способности исследовать, моделировать и предсказывать поведение природы. Наука и технология делают это также хорошо, а может даже и лучше, без всякой метафизической нагрузки, или с другой соответствующей картине этого поведения метафизикой. Материализм в лучшем случае проезжается на психологии тех, кто занимается наукой и технологиями, как безбилетный пассажир, а может даже и как паразит.

Чтобы постоянно соотноситься с природой, людям действительно нужна история о том, что природа собой являет. Психологически очень сложно оставаться действительно агностиками относительно метафизики, в частности, когда делаем эксперименты. Эта внутренняя история работает как базовая операционная система, даже когда она не осознаётся. И так получилось, что материализм, благодаря своим вульгарной интуитивности и наивной поверхностности, предлагает дешёвый и простой вариант такого внутреннего сторителлинга. Вдобавок он, похоже, ещё позволил учёным и исследователям прошлого сохранить ощущение смысла в то время, когда религия ослабила хватку на нашей культуре.

Но сейчас, в XXI веке, мы точно можем лучше. Мы теперь можем честно проверять скрытые допущения, объективно рассматривать доказательства, привнести наши психологические нужды и предубеждения на свет саморефлексии, а затем задать себе вопрос: действительно ли материализм что-то объясняет? Ответ будет очевидным: ничего не объясняет. Материализм — реликт из старого, наивного и менее изощрённого времени, когда он помог исследователям отделить себя от того, что они исследовали; но сейчас для этого не время и не место.

Когда мы осмысливаем те же самые канонические наблюдения на основании только состояний сознания, нам тоже не хватает вариантов. Это составляет более убедительную, не отягощённую и последовательную альтернативу материализму, которая лучше учитывает имеющиеся данные. Основы этой альтернативы известны с начала XIX века, а может и на тысячелетия раньше. Сегодня мы должны её изучать и, честно говоря, действовать сообща, когда дело касается метафизики. Лучше нам знать, чем странным образом продолжать принимать несостоятельное.

Оригинал.

Leave a comment

Понятие “духовность” разделяет людей как мало какое другое. Для одних это прекрасная вещь в себе, настолько особо ценный опыт, что его лучше благоговейно оставить чистым и неисследованным, и уж точно не лезть холодными лапами разума в его иномирные тайны. Для других это бессмысленная болтовня, привлекательная только для мечтательных подростков, слабоумных и тех, у кого дофига свободного времени.

Но именно потому, что “духовные переживания” всегда предмет или насмешек, или поклонения, стоит попытаться рассмотреть их трезво и беспристрастно, не для того, чтобы априори почтить их или сокрушить, а чтобы сделать их более понятными, как для сторонника, так и для противника. При всём подозрительном отношении, духовные переживания могут быть описаны, разделены на составляющие их элементы и рассмотрены с должным вниманием. С духовностью можно и нужно быть уважительно рациональным.

ДАЛЬШЕ ЭГО
Духовные переживания происходят в состоянии, доступном для многих из нас нерегулярно и, возможно, бессистемно, в них нам открывается слегка пугающая, но захватывающе непонятная перспектива существования, а практические соображения на какое-то время остаются в стороне. В такие моменты обычный мир и его воздействия держатся от нас на расстоянии. Возможно это очень рано утром или поздно ночью. Мы можем ехать по пустынному шоссе или смотреть вниз на землю из самолёта, летящего над Гренландией. Это может быть глубокое лето или долгий зимний вечер. Мы не должны быть где-то или делать что-то, нет непосредственной угрозы или захваченностей, и мы свободны воспринять мир под новым и незнакомым углом.
Основное заключается в том, чтобы посмотреть “дальше эго”. В нашем обычном состоянии мы сильно вкладываемся в себя — в большей степени, чем мы это обычно осознаём — мы агрессивно защищаем наши интересы, стремимся к уважению, одержимы нашим удовольствием. Это утомительно и практически всепоглощающе.
Но в моменты духовного, может быть с помощью отдалённого плеска воды или крика совы, привычная борьба прекращается, мы освобождаемся от нашей эгоистической настороженности и можем сделать действительно экстраординарную вещь: посмотреть на нашу жизнь, как если бы мы не были бы нами, как если бы мы были блуждающим глазом, который может воспринять перспективу кого или чего угодно, иностранца или ребенка, краба на берегу моря или облака на туманном горизонте. В наших духовных состояниях Я, некая ёмкость, которой мы полностью и всецело верны, перестаёт быть нашей главной ответственностью. Мы можем взять отпуск и стать странствующим бродягой, посетителем других ментальностей и модальностей, которые касаются всего того, что не является нами, когда мы обычно одержимы тем, что есть.

НОВАЯ ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ
В результате те эмоции, которые мы обычно испытываем только по отношению к самим себе могут быть пережиты относительно других сущностей. Мы можем чувствовать боль кого-то, кого вряд ли знаем; или быть рады успеху незнакомца. Мы можем гордиться красотой или разумом, с которыми мы совершенно не связаны. Мы можем стать воображаемыми участниками всей космической драмы.

ЛЮБОВЬ
Во всём этом есть определённый акцент на любви. Это может звучать странно, потому что мы привыкли думать о любви в очень определённом контексте, как о привязанности, которую один человек иметь к другому, очень совершенному и желанному.
Но понимаемая духовно любовь включает заботу и внимание ко всему вообще. Мы можем обнаружить себя ценящими, восхищающимися, понимающими и сопереживающими — то есть любящими — семью навозных жуков, мох, покрывающий тундру, чьего-то ребёнка или рождение далёкой звезды. Интенсивный энтузиазм, который мы обычно ограничиваем только другим ближайшим эго, теперь распределен более изменчиво и щедро по всей вселенной и всем формам жизни в ней.

БОГ
Духовно мыслящие люди могут в этом месте сказать, что они чувствуют присутствие Бога в себе. Это замечание может разозлить атеистов, но его легче объяснить, чем кажется. Возможно они пытаются сказать, что в некоторых состояниях они способны переживать чувства щедрости, благородства и самоотверженности традиционно связываемые с божественным. Это не значит, что они представляют себя бородатым мужчиной на облаке, это значит, они чувствуют в себе в моменте такие объективность и нежность, которые можно приписать божественной силе.

БЕССТРАШИЕ
Духовное состояние может проявиться в моментах особенной свободы от страха. Не будучи так сильно с собой слеплены, мы можем прекратить беспокоиться о ничтожных и хрупких себе в вечно неопределённом будущем. Мы можем быть более готовым к тому, чтобы отказаться от наших эгоистичных и ревностно хранимых педантично удерживаемых целей. Мы можем никогда не попасть туда, куда хотим, но мы способны серфить на вихрях жизни, быть настолько цельными, что позволять событиям употребить нас как они могут. Мы можем смириться с законами энтропии. Нас могут никогда не полюбить и не воспринять правильно. Мы умрём — и всё будет хорошо.
И в то же время на нас может свалиться особая радость, ибо огромное количество нашей энергии обычно направляется на то, чтобы ухаживать за ранами нашего эго и справляться с полным безразличие других людей, о котором мы подозреваем в глубине души. Но это уже не кажется призраком, от которого надо защищаться, и мы можем поднять взгляд и посмотреть на жизнь так, как мы никогда не делали. Наша невидимость и бессмысленность это данность, которую мы радостно принимаем, вместо того чтобы яростно бороться и злиться. Мы не трясёмся от страха, что мы кем-то не станем, мы радуемся и принимаем полностью нашу вечную ничтожность — и радуемся тому, что прямо сейчас на той лужайке совершенно очаровательно выглядит цветок.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Мы не можем постоянно находиться на духовно возвышенном плане, неизбежно нужно счета оплачивать и детей забирать. Но притязания обычного мира не обесценивают и не делают ложными наши эпизодические попадания в более возвышенную и бескорыстную зону. Духовность, похоже, слишком долго была брошена на её самых яростных защитников, которые сослужили ей плохую службу. Она заслуживает быть исследованной особо тщательно теми, кто инстинктивно относится к ней наиболее подозрительно. Духовный опыт не является ни абсурдным ни непередаваемым; этот термин относится скорее к глубокому поддерживающему моменту облегчения тяжести и слепоты нашего бытия.

Spirituality for People who Hate Spirituality

Leave a comment

Есть довольно простой вопрос, который позволяет быстро добраться до ощущения собственных благополучия и легитимности: осталось ли у вас от вашего детства чувство, что вы OK, в целом, такой, какой есть? Или где-то на жизненном пути у вас сложилось впечатление, что вы должны были быть особенным, чтобы заслужить место на Земле? И можно поднять связанный с этим вопрос: расслаблены ли вы сейчас по поводу своего статуса в жизни? Или вы чувствуете себя либо маньяком-сверхдостигатором, либо полным стыда за вашу так называемую посредственность?

Около 20 процентов из нас окажется в той группе, которой некомфортно, которая то верит, что всегда будет как-то мало, то проклинает себя за “лузерство” (которым в целом обозначается, что мы не выиграли у безумных статистических вероятностей). В школе мы возможно усиленно работали не потому, что нас тянуло к изучаемым предметам, а из вынужденности по причинам, которые не были достаточно поняты, по крайней мере тогда. Мы просто знали, что мы должны карабкаться наверх класса и каждый вечер будет проверка. Может быть мы сейчас и не исключительные, но мы редко перестаём чувствовать острое давление такими быть.

В детстве это могло происходить так. Ради укрепления своего собственного беспомощного чувства самости родители хотели, чтобы мы были особенные, с помощью сил интеллекта, внешности или популярности. Ребёнку надо было достигать и поэтому он не мог просто быть. Его собственные мотивы и вкусы не брались в расчёт. Родители испытывали страдание, тайно; не были способны себя ценить, сражались с депрессией, про которую ничего не знали, даже названия, злились от событий собственной жизни, возможно даже один партнёр доставлял страдания другому. И миссия ребёнка, на которую приходилось без вариантов добровольно идти — была сделать это хоть как-то лучше.

Кажется странным смотреть на достижения через эти фильтры, не такие, какие мы видим в средствах массовой информации, а вот так, часто как на разновидность душевной болезни. Те, кто возводят небоскрёбы, пишут бестселлеры, выступают на сцене, или заставляют близких всё это делать, могут быть на самом деле не совсем здоровы. Тогда как те люди, которые без агонии могут выносить обычную жизнь, так называемые “довольные посредственностью”, могут на самом деле быть эмоциональными суперзвёздами, аристократами духа, капитанами сердца. Мир делится на привилегированных, которые могут быть обычными, и проклятых, которые вынуждены быть замечательными.

Лучший возможный выход для последних — сорваться. И тогда вдруг они могут только, если повезло, конечно, после многих лет достижений, просто соблюдать постельный режим. Они впадают в глубокую депрессию. У них развивается всепоглощающая социальная тревожность. Они отказываются есть. Они бессвязно говорят. Так или иначе они засовывают большую палку в колёса каждодневной жизни и им позволено побыть какое-то время дома. Этот срыв — не просто случайный приступ безумия или сбой в работе, это может быть серьёзной заявкой на выздоровление, пусть неудобной и невнятной. Это попытка одной части нашего разума заставить другую расти, понимать себя, развивать себя, часто слишком поражающая и пугающая. Можно на это даже так посмотреть, что это попытка перезапустить через сильную болезнь процесс выздоровления, настоящего выздоровления.

В этом очевидно больном состоянии мы можем разумно стараться разрушить все строительные блоки наших предыдущих успешных идущих своим чередом карьер. Мы можем стараться уменьшить наши обязательства и наши издержки. Мы можем пытаться отбросить жестокую абсурдность ожиданий других.

Наши нездоровые, как на коллективном, так и на индивидуальном уровне, общества предсказуемо имеют недостаток вдохновляющих образов достаточно хорошей, обычной жизни. Они ассоциируют это с проигрышем. Мы представляем, что только провалившийся человек без вариантов будет такое хотеть. Мы жестоко связываем добродетель с тем, чтобы быть в центре, в метрополии, на сцене. Мы не любим осеннее увядание и тот покой, который приходит когда мы пересекаем меридиан наших надежд. Но конечно, нет никакого центра, или скорее центр это сам человек.

Время от времени художники делают вещи, которые позволяют понять это лучше. Вот, например, из третьего тома “Опытов” Монтеня, написанных за несколько лет до его смерти в конце 16 века: “Устремляться при осаде крепости в брешь, стоять во главе посольства, править народом — все эти поступки окружены блеском и обращают на себя внимание всех. Но бранить, смеяться, продавать, платить, любить, ненавидеть и беседовать с близкими и с собою самим мягко и всегда соблюдая справедливость, не поддаваться слабости, неизменно оставаться самим собой — это вещь гораздо более редкая, более трудная и менее бросающаяся в глаза. Жизни, протекающей в уединении, что бы ни говорили на этот счет, держатся на таких же, если только не более сложных и тягостных обязанностях, на каких держатся жизни, не замкнутые в себе.”

В конце 1650-х голландский художник Ян Вермеер нарисовал картину “Маленькая улица”, которая до нашего времени продолжает подвергать сомнению нашу систему ценностей.

Успех может, в конце концов, быть просто тихим вечером с детьми дома на скромной улице. Вы найдёте похожие мысли в определённых рассказах Чехова или Раймонда Карвера, у Боба Дилана в Time Out Of Mind, в этюде Томаса Джонса “Стена дома в Неаполе” (1782), и в фильмах Эрика Ромера, в “Зелёном луче” (1982), например.

Большинство фильмов, реклам, песен и статей, однако, не склоняются в эту сторону, они продолжают объяснять нам привлекательность других вещей: спортивных машин, каникул на тропических островах, славы, возвышенной судьбы, полётов бизнес-классом и большой занятости. И эта привлекательность иногда совершенно реальна. Но кумулятивный эффект заключается в установке нам идеи, что наша собственная жизнь практически никчёмна.

И в то же время могут быть замечательные навыки, огромные радость и благородство в том, что мы делаем: в воспитании ребёнка, чтобы он был независимым и уравновешенным; в поддержании достаточно хороших отношений с партнёром на протяжении многих лет несмотря на периоды экстремальной сложности; в том, чтобы рано ложиться; в том, чтобы делать не очень увлекательную или хорошо оплачиваемую работу ответственно и весело; в том, чтобы правильно слушать других людей и, в общем, не поддаваться безумию или ярости от парадоксов и компромиссов, связанных с жизнью.

В наших обстоятельствах есть драгоценности, которые мы должны ценить, когда мы учимся смотреть на них без предубеждений и ненависти к себе. Когда мы обнаруживаем себя за пределами чужих ожиданий, настоящая роскошь жизни может состоять более или менее из простоты, покоя, дружбы, основанной на уязвимости, творчества без аудитории, любви без особенных надежды или отчаяния, горячих ванн, сухофруктов, грецких орехов и тёмного шоколада.

источник

Leave a comment

Понятие “высокая интенсивность переживания” передаётся категорией страдание. Оно всегда присутствует в момент стресса и должно переживаться осознанно. В частности, в буддизме, христианстве и других традициях это правило формулируется как философский или этический принцип. В буддизме считается, что страдание неизбежно присутствует в жизни человека, являясь следствием ошибочных (“выученных”) стереотипов восприятия, эмоционального реагирования и мышления. Под страданием здесь понимается переживание любого стресса. Человек, готовый к реальному обучению и развитию, обязан принять это положение и научиться осознавать собственное страдание во всей полноте. В противном случае у него нет ни повода к изменениям, ни смысла их осуществлять, так как ошибочные стереотипы не будут осознаваться.

В христианстве страдание также рассматривается как духовный опыт, посланный свыше. Христианская формулировка принять страдание подразумевает проживание страдания с полной осознанностью и силой. Если следовать этому правилу буквально, то страдание, будучи осознанным во всей полноте, сначала усиливается. Осознанное его проживание сопровождается смирением — состоянием открытости (в том числе телесной) и без протеста. Затем, в процессе проживания, страдание существенно снижается и исчезает. Вместо него рождается новое знание — новое видение реальности и новое понимание происходящего. Можно сказать, что такое принятие страдания тождественно рождению нового знания — не ментального, но основанного на глубоком “выстраданном” внутреннем опыте.

Таким образом принятие страдания можно рассматривать как первый шаг процесса трансформации энергии, а первая из двух приведённых выше стратегий переживания боли и стресса может рассматриваться как стратегия принятия страдания. Она выражает следующий фундаментальный принцип: во внутренней территории всегда следует двигаться навстречу страданию, добиваясь усиления интенсивности переживания (на фоне полного телесного расслабления); другими словами, страдание ведёт. Вначале интенсивность переживания возрастает, но затем начинает стремительно убывать, полностью исчезая в некоторой точке; одновременно возрастает глубина переживания и становится здесь максимальной. В этой точке, однако, больше нет страдания: переживание воспринимается теперь как новое знание — новое видение источника страдания и способов проживания внешних сюжетов.

Марк Пальчик. Реальна ли реальность?

Leave a comment

Много учителей, пробуждённых к истинной природе, которые учат истинной природе. Но пробуждение к истинной природе совершенно не значит, что этот учитель точен, или полон, или эмпатичен. Если этот учитель не пробуждён к способности различающего интеллекта, его знание истинной природы скорее будет обобщённым и интуитивным, чем проницательным и точным. В нашем пути наставничество проявляется, как точная, пронизывающая и чувствительная разумность, хотя, конечно, оно может по разному проявляться у разных людей и в разных учениях.

Одна из функций различающего интеллекта в истинной природе заключается в том, что она действует, как внутренний учитель. Я не в том смысле, что что-то, сидящее внутри нас учит нас чему-то всё время. Скорее этот пронизывающий интеллект даёт нам способность исследовать собственный опыт, исследовать и изучать его таким образом, который позволяет опыту разворачиваться и становиться выражением свободы истинной природы. Как если бы мы имели на кончиках своих пальцев все распознающие мощности, телескопы, микроскопы и МРТ истинной природы, которые позволяют изучать наши ситуацию и опыт. И чем больше на входе, чем больше данных и опыта, тем более исчерпывающими будут проникновение в суть и понимание, которые потом направляют и трансформируют ситуацию. Чем больше поле восприятия, тем больше объём и мощь синтеза.

Этот пронизывающий интеллект не абстрактен, я имею в виду, что не отделён от любой ситуации, в которой мы себя находим. Его управление возникает как живой и разумный отклик на ситуацию. Когда мы распознаём истину нашего опыта, когда мы изучаем и исследуем что происходит, это не только для того, чтобы удовлетворить наше любопытство и ответить на наши вопросы. Разумность реальности выступает прямым ответом на настоящую потребность, возникающую в ситуации. Необходимость что-то новое открыть или быть как-то творческим не является для неё мотивом. Она отвечает только на саму по себе любовь к истине, и её отзывчивость чувствительна и сонастроена к тому, что происходит на самом деле. В этом смысле эта разумность существует как инструмент исследования, работающий на любви к истине и точно сонастроеный с имеющейся ситуацией.

Работа этого интеллекта часто чувствуется как: “Если я приложу к чему-то свои разум и душу, то я разберусь”. Это уверенность, что мы найдём информацию, относящуюся к делу, чтобы мы не исследовали. Эта разумность способна интегрировать знания о прошлом с настоящей ситуацией таким образом, чтобы появившиеся инсайт и решение были одновременно неизведанно новыми и полезными. И она не заканчивается на инсайте или решении. Открытие истины трансформирует наш опыт, который означает, что процесс поиска и понимания — живой, и ведёт нас к большему пониманию и более глубокому знанию.

Алхимия Свободы

Leave a comment

В традиционном знании существует множество моделей, касающихся личности человека и ее структуры. Эти модели представляют интерес для современной психологии и широко ею изучаются – в частности, как источник эффективных интегративных психотехнологий. Такой интерес психологов объясняется тем, что эти модели, веками существуя в традиции, содержат в себе неустаревающее знание об универсальных, практически неизменных архетипических структурах, бесперебойно работающих в человеке (и, строго говоря, не только в человеке, но и во всех живых системах) тысячи и тысячи лет.

Здесь представлена одна из таких традиционных моделей. Она представлена с точки зрения практического психолога, нуждающегося в инструментах простых, но глубоких и многофункциональных, соотносимых как с универсальным, так и уникальным началами в человеке. Это – известная в астрологии десятерица планет Солнечной системы, которая будет рассматриваться здесь как система из десяти субличностей, присущая любому человеку. Кроме того, она располагается здесь в соответствии с особой иерархией, имеющей смыслообразующее значение для создания интегративных технологий.

Наша модель основывается на троичном архетипе, понимаемом здесь как трехфазное описание любого замкнутого цикла (переживающего, в таком описании, фазы зарождения, развития и угасания). Троичный архетип заложен в самом человеческом восприятии и мышлении, настроенных на трехмерное пространство и три времени – прошедшее, настоящее и будущее. Неудивительно, что и все центральные категории духовных традиций вытекают из тройного членения пространства и времени. Пространство здесь делится на мир, лежащий на земле, мир, лежащий над землей и мир, лежащий под землей. Во внутреннем пространстве человека этому соответствуют разнообразные триады миров, описанные разными традициями. Это и нижний, средний и верхний миры шаманизма, и земной, небесный (Божественный) и подземный (мир мертвых, разнообразные ады и т.д.) миры многих европейских традиций, и древнекитайская структура Небо-Человек-Земля («три Чистых»). Во времени это три типа инициаций на пути Героя, три возраста человека, являющиеся излюбленной темой в изобразительном символизме, и т.п.

В соответствии с троичным архетипом можно предложить описание активности человека как монолога, диалога и триалога, где монолог – это активность, направленная на самого человека (осознаваемая и неосознаваемая внутренняя жизнь), диалог – активность, направленная на конкретные объекты внешнего мира (непосредственные коммуникации и взаимодействия) и триалог – активность, направленная на духовный мир (опосредованные либо не имеющие материального партнера коммуникации и взаимодействия). Условно можно обозначить фазу монолога символом «Я перед собой», фазу диалога – символом «Я перед миром», фазу триалога – «Я и мир перед Богом (Высшими силами, Абсолютом…)».

Планетные архетипы в астрологии традиционно делятся на «иньские» и «янские». Собственно, они и представляют из себя иньские и янские «половины» единого энергетического потока, живущего в трехмерном пространстве.
Здесь, ввиду краткости статьи, мы будем сразу говорить не просто о планетных архетипах, а о планетных субличностях в структуре личности человека. Иньские планетные субличности охватывают три уровня выбора и, соответственно, три женских поколения. Луна символизирует выбор на уровне «жить или не жить», т.е. интуитивное нахождение безопасных условий для жизни, обеспечение тепла и питания, получение необходимой информации (в том числе, интуитивное знание либо интуитивное чувствование, где именно можно получить жизненно необходимую внешнюю информацию). Субличность, обладающая этой силой – женщина-ребенок (девочка или связка мать-ребенок, в мифологии дева-мать, например, непорочная Мария-Богородица). Этой субличности принадлежит также сила восприимчивости, обучаемости, впечатлительности, внушаемости, вменяемости, адекватности и т.д.

Венера символизирует тактический и стратегический выбор во внешнем мире (как именно жить – где, с кем и т.д.), т.е. выбор из конкретных внешних объектов, имеющих большее или меньшее значение. Это психическая функция эстетического и душевного предпочтения, принятия, любви, различения между близким и далеким, своим и чужим, предпочтительным и нежелательным, приемлемым и неприемлемым для данного человека (в традиции – путь сердца, сердечное зрение, сердечный выбор, сердце как центр сознания, духовное зрение и т.д.). Субличность, обладающая силой и функцией выбирать – это молодая женщина, умеющая любить и владеющая искусствами и ремеслами, позволяющими делать мир прекрасным и вдохновляющим. В христианстве это дева Мария в аспекте ее духовного выбора (любви к Богу-Отцу и верности, осознанной посвященности Ему).

Сатурн символизирует такой выбор, который каждый раз оказывается как бы уже совершенным, как если бы он делался раз и навсегда, за пределами жизни, – это выбор жизненного пути в целом, наиболее крупных стратегий и смыслов. Субличность, обладающая силой такого выбора – мудрая старуха, в традиции – либо смерть с косой, либо мойры, парки, норны – тройственные женские божества, отвечающие за прошлое, настоящее и будущее.

Втроем субличности Луна, Венера и Сатурн образуют субличность более высокого порядка – «внутреннюю женщину», которая проявляется в одной из своих трех ипостасей в зависимости от актуальной ситуации.

Янские планетные субличности охватывают три уровня осуществления того выбора, который совершают иньские. Солнце символизирует интерес и волю к жизни, способность осознанно набирать опыт в направлении, подсказываемом Луной. Эта субличность – мальчик или молодой человек, творец, поэт, экспериментатор. Марс символизирует силу, способную обеспечить выборы и независимость Венеры. Это взрослый сильный мужчина, победитель и умелый мастер. Юпитер символизирует способность человека заполнить собой всю «матрицу», предназначенную для него Сатурном, т.е. завоевать и отстоять свое духовное пространство, выполнить миссию. Эта субличность – мудрый старец, монах, учитель, духовный воин.

Втроем Солнце, Марс и Юпитер образуют «внутреннего мужчину». «Внутренняя женщина» и «внутренний мужчина», стереотипы из проявления и взаимодействия, принадлежащие им ценности, событийные ряды, убеждения и ментальные конструкции, их эмоциональные и соматические состояния, их имидж и вещи, которые они выбирают и т.д., являются интересными объектами исследования и самоисследования для человека, ставящего цель познать и реализовать себя. В частности, у нас разработана специальная тренинговая программа «Инь-Ян-школа».

Взаимодействие в Инь-Ян-паре организовано таким образом, что иньская субличность ставит задачу, а янская ее выполняет. Все проблемы, которые человек встречает в процессе жизни (независимо от его проявленного вовне пола и внешнего или внутреннего возраста) сводятся к той или иной некомпетентности его иньских и янских субличностей, т.е. его «внутренней женщины» и «внутреннего мужчины».

Иньская некомпетентность (некомпетентность «внутренней женщины») заключается в неспособности к тактическому и стратегическому выбору, неумении хотеть, ошибках в чувствовании Пути, невозможности интуитивно угадывать, какие шаги окажутся для человека безопасными, полезными и перспективными – как с точки зрения тела, так и с точки зрения духа и духовного предназначения, чувствования Высшей воли и готовности Ей следовать.

Некомпетентность янских субличностей («внутреннего мужчины») выражается в страхе собственного бессилия и чужой превосходящей силы; в бессилии защитить «внутреннюю женщину» от навязываемых извне выборов и обеспечить беспрепятственное осуществление ее свободных выборов; в неумении давать поддержку и передавать силу тем, кто в этом нуждается, и принимать помощь от обладающих большей духовной силой, в том числе и от Высших сил (неумение доверять и верить).

Как уже упоминалось, на каждом из трех уровней троичного архетипа полярные субличности объединяются в Инь-Ян-пары. Солнце и Луна образуют первую Инь-Ян-пару субличностей, отвечающих за осознание человеком себя самого и за его внутренние возможности продолжать свое существование, как физическое, так и духовное. Венера и Марс образуют вторую Инь-Ян-пару субличностей, отвечающую за адекватность, экологичность и эффективность внешних взаимодействий данного человека. Субличности Сатурн и Юпитер образуют третью Инь-Ян-пару, отвечающую за осуществление духовного развития и предназначения человека, его отношения с большим миром, тонким планом и Высшей силой.

Особое значение имеет баланс в каждой Инь-Ян-паре. С точки зрения интегративных технологий, наличие любой жизненной проблемы означает нарушение этого баланса, и работа должна строиться в направлении, уравновешивающем и интегрирующем раскол в соответствующей Инь-Ян-паре субличностей. Серьезным терапевтическим воздействием обладает уже само получение человеком информации о поляризованной структуре личности и о возможности (более того, духовной обязанности) интегрировать ее полярности.

Такая интеграция может быть осуществлена сначала с помощью специально обученного психолога-инструктора, а затем и самостоятельно. В случае успеха на месте проблемы образуется сбалансированный нейтральный поток (энергия Ци), и проблема перестает быть таковой. При этом активность обеих субличностей превращается в конструктивное сотрудничество. На первом уровне (монолог) образуется поток витальной энергии, или жизненной силы, на втором (диалог) – поток конструктивного взаимодействия в системе «человек – среда», или личной силы, на третьем (триалог) – поток духовной силы. Вместе они образуют вертикальный поток, объединяющий все три уровня и, в действительности, уходящий далеко за их пределы. Восстановление этого потока, т.е. естественной иерархической связи тела, души и духа, является целью всех духовных практик; духовная сила (чувствование человеком его места и миссии в мире) определяет как адекватность и выполнимость задач, которые он себе ставит, т.е. личную силу(эффективность его внешних коммуникаций и взаимодействий), так и необходимые для выполнения миссии здоровье и интуицию (жизненную силу).

Планетный архетип, соответствующий нейтральному потоку энергии Ци – Меркурий, символизирующий сам принцип Потока как движения, коммуникации, познания, течения любых субстанций по структурным связям, катализатора обменных и трансформационных процессов. Меркурию как субличности принадлежат внешние коммуникации данного человека, его интеллект, речь, координация и движение, языковое чутье, способность менять маски, и т.д., а также внутренние коммуникации: особенности телосложения, скорость и особенности обменных процессов и течения энергии в меридианальной системе и т.д. Понятно, что Меркурий является посредником между всеми остальными субличностями, реализующим отношения как внутри каждой Инь-Ян-пары, так и между всеми тремя Инь-Ян-парами, а также по более тонким структурным связям, которые в короткой статье нет возможности обсуждать.

Все традиции с готовностью отводят Меркурию роль всеобщего связующего, всепроникающего начала, противоречивого и разрешающего противоречия. Срединное, объединяющее противоположности, положение Меркурия подчеркивается в традиции, кроме прочего, принадлежащими ему звуком Фа (четвертая ступень, между двумя триадами ступеней лада) и днем недели средой (середой, серединой между двумя триадами дней недели, традиционно начинающейся с воскресенья, дня Солнца – Sunday).

Греки приписывали Меркурию-Гермесу покровительство торговле, путешествиям, ремеслам, астрологии и магии, т.к. он был посланником богов. Средневековые христиане считали его покровителем всего христианского мира, а алхимики, будучи мистиками-экстремалами, иногда видели в нем даже самого Спасителя. В античной мифологии Гермес одинаково вхож в мир живых и мертвых, он является посредником между людьми и богами, между живыми и обитателями Аида, путешествуя между Олимпом, Небом, Землей и подземным миром. «Изумрудная скрижаль» Гермеса говорит: «он восходит от земли к небу и снова спускается к земле, и воспринимает в себя силу Верха и Низа… Сила его совершенна, когда обращена к земле». Кто этот «он»? Filius macrocosmi, сын макрокосмоса, т.е. космический поток.

Из этих описаний видно, что способность человека жить в потоке, понимаемая как сила интегрировать иньские и янские субличности и связывать все три уровня троичного архетипа между собой (т.е. уровни духа, души и тела; Небо, Землю и подземный мир и т.п.), традиционно связывается с мощью его разума и духовного развития.

Одно из традиционных алхимических изображений Меркурия как психического элемента – Андрогин, двухголовый (в случае Меркурия иногда трехголовый) человек, объединяющий в себе мужские и женские признаки. «Он состоит из всех мыслимых противоположностей. Таким образом, он есть ярко выраженная двойственность – но постоянно именуется единством, пусть даже его многочисленные внутренние противоположности в любой миг готовы распасться на столь же многочисленные разрозненные и по видимости совершенно самостоятельные фигуры».

Однако это описание было бы справедливо и для энергии Ци, склонной к распаду на энергии Инь и Ян и обратной интеграции, и для света, движущегося в вакууме (в т.ч. и в Космосе!), распадаясь на вещество и антивещество и снова аннигилируя. Андрогин (т.е. три Инь-Ян-пары) наполнен вспышками расколов-интеграций. Моменты, когда энергия Ци раскалывается на энергии Инь и Ян, соответствуют, как известно, каждому стрессу, проживаемому человеком, но тот же человек, находясь в состоянии покоя – «андрогинен», т.е. интегрирован, нейтрален.

Тогда человек, достигший устойчиво андрогинного состояния – это целостный дух, познавший обе части своего раскола и достигший осознанной интеграции, полный виртуальных энергетических распадов и интеграций, т.е. светоносный. Таково идеальное наполнение структуры личности, состоящей из трех Инь-Ян-пар и Меркурия как потока. Интересно, что таково же значение последнего из старших Арканов Таро – Мир. Символический ряд этого Аркана включает как раз Андрогина, заключенного в кольцо Уробороса – хтонического божества, ответственного за непрерывность времени и связь между всеми уровнями троичного архетипа. Иначе говоря, ХХI Аркан (Мир) представляет собой три Инь-Ян-пары, заключенных в поток Меркурия. Мир символизирует венец процесса эволюции личности и буквально читается как достигшая полной осознанности целостная независимая сущность. То, что такая сущность связана с понятием мир, означает, что ее осознание вмещает в себя весь мир.

Однако с точки зрения троичного архетипа, весь мир – это небо и земля с соединяющим их человеком, или – дух и тело с соединяющей их душой, или – Божественный мир и Человеческий мир с соединяющим их Срединным миром. Где же здесь Бог, Божественный мир? Ведь там, где в потоках Меркурия обитает Андрогин (т.е. в Человеческом мире), Бог непосредственному восприятию недоступен. Потому здесь и необходим Меркурий (посредник, посланник богов). Бог невидим для физического зрения, Он не имеет образа, сверхмыслим, нементален, Он находится в других измерениях. В ХХI Аркане наблюдателю предлагается осознавать никак не представленное в символах Его присутствие – за пределами Уробороса. Вместе с тем Божественные эманации пронизывают и мир вокруг, и самого Уробороса, и Андрогина.

С тем, как человек может чувствовать присутствие Бога, связаны три субличности помимо чисто человеческой семерки субличностей; их символизируют три невидимые глазу планеты Солнечной системы. Это Уран, Нептун и Плутон. Они находятся за Сатурном, и поэтому называются транссатурновыми, или большими (ср. в каббалистической традиции – Малый Лик, относящийся к человеческой части общей карты, и Большой, или Великий лик, относящийся к ее Божественной части). Их материальная величина различна, но их орбиты – самые грандиозные в Солнечной системе. Цикл обращения Урана – 84 года (в традиции это срок, за который человек обязан достичь духовной реализации), цикл обращения Нептуна – более ста лет, Плутона – более двухсот. Таким образом, субличности, резонирующие с этими гигантами, имеют принципиально иную природу, осознаются иначе и эволюционируют в ином масштабе и ритме, чем те («человеческие») субличности, которые входят в семерку.

Итак, три последние субличности связаны с присутствием Бога в человеке. Уран представляет голос Бога внутри человека (в христианстве – Св.Дух). Нептун – Божественное милосердие, понимание и сострадание (Бог-Сын, Иисус). Плутон – Божественную силу (Бог-Отец). Можно сказать, что эти субличности только частично принадлежат самому человеку (ровно настолько, насколько он способен их осознавать), частично принадлежа также и Богу. Они представляют собой как бы сферу сверх-Меркурия, т.е. наиболее тонкую и всепроникающую часть Потока, реально осуществляющую связь между Божественным и Человеческим, но не идентичную ни тому, ни другому.

Относясь к иной силе, субличности Уран, Нептун и Плутон встроены в три родственные им субличности «человеческой» семерки, являясь как бы их тонким продолжением. Уран является тонким продолжением Луны, Нептун – тонким продолжением Юпитера, Плутон – продолжением Марса. Структурная связь между ними такова, чтознание Луны подчинено всеведению Святого Духа; вера Юпитера подчинена состраданию Бога-Сына; независимость Марса подчинена намерению Бога-Отца, заинтересованного в эволюции и трансформации мира по одному Ему ведомому плану. Мы видим, что каждая из трех высших планет встроена в одну из Инь-Ян-пар, осуществляя связь между Богом и человеком на каждом из трех уровней мира. Иначе говоря, высшие планеты – это три «пуповины», три встроенных органа, через которые Создатель, согласно данной модели, продолжает непрерывно вдыхать жизнь в каждый из трех уровней энергетического организма человека.

Завершая это краткое описание модели планетных архетипов, еще раз подчеркнем, что она несет в себе идею интеграции как внутри каждого из трех уровней (тело-душа-дух), так и между всеми тремя уровнями в целом. Состояние, получаемое в процессе такой интеграции (которая, конечно же, представляет собой принципиально незавершаемый процесс), близко к искомому как в духовных традициях (реализация, просветление…), так и в психологии (индивидуация у Юнга, отождествление с конституцией и состояние потока в новейших психологических течениях и т.д.). Более того. Эта модель, детально описывая человека, включает в себя весь возможный для осознания духовный контекст, указывая (через символизм транссатурновых планет) на «встроенные в человека» структуры его связи с Божественным началом. Таким образом, эта модель доносит до наших дней утонченную дифференциацию духовного мира, осознанную мудрецами древности: человеческий дух (пара Сатурн-Юпитер), связь человеческого духа с Богом (Уран-Нептун-Плутон) и сам Бог – это далеко не одно и то же.

Такая тонкость дифференциации духовных категорий представляется жизненно необходимым свойством для рабочей модели, на которую мог бы опираться современный человек, в силу гипертрофии ментального тела утративший непосредственную связь с собственным духом.
“Представляется, что, располагая такой структурой знания о себе, или таким знанием о своей структуре, современный человек, лишенный целостности, получает шанс эту целостность осознать и осознанно себе вернуть, применяя ради решения этой духовной сверхзадачи все существующие интегративные практики и приемы.”

© Кира Езерская

1 Comment