© Garry Winogrand
Вас познакомили с кем-то на конференции. Этот кто-то хорошо выглядит и вы поговорили о теме докладчика. Но ритм речи и изгиб шеи этого кого-то совершенно непреодолимо ошеломляет. Или например вы сели в вагон и по диагонали напротив вас кто-то, от кого вы не можете отвести взгляд все километры пути в погружающиеся в вечер пригороды. Вы однозначно реагируете только на их внешность. Вы замечаете, что этот кто-то заложил пальцем книгу (Ближневосточная Кухня), что у кого-то обкусан ноготь, что у кого-то кожаный ремешок на левом запястье и что кто-то быстро посмотрел прищурившись на схему возле дверей. И этого достаточно, чтобы вас убедить. В другой день, выходя из супермаркета среди толпы вы ловите взглядом чьё-то лицо не больше чем на 8 секунд, и вот уже вы снова так же, чувствуете эту ошеломляющую уверенность и, следовательно, сладковатую горечь грусти исчезновения неизвестного (или неизвестной) в толпе. Влюблённости: с некоторыми людьми они случаются часто и со всеми время от времени. Аэропорты, поезда, улицы, конференции,– динамика современной жизни непрерывно бросает нас в мимолётные контакты с незнакомцами, из которых мы выбираем не просто интересных, но и тех, кто играет важную роль в нашей жизни. Это явление — влюблённость, является основой современного понимания любви. Это может выглядеть случайностью, фарсом, комичным эпизодом. Это может выглядеть малой планетой в созвездии любви. На самом деле это секретное солнце, вокруг которого вращаются наши представления о романтической любви.
© Lee Friedlander
Романтическая философия предстаёт во влюблённости в чистом и совершенном виде: взрывоопасная смесь ограниченного знания, внешних препятствий к дальнейшим открытиям и безграничной надежды.
Влюблённость показывает, как мы готовы разрешить деталям создать целую картину. Мы готовы по изгибу чьей-то брови предположить о личности. Мы принимаем то, как человек переносит вес на одну ногу когда стоит и разговаривает с коллегами за признак остроумия и независимости мышления. Или то, как склоняет голову, кажется доказательством скромности и чувствительности. Или как по нескольким намёкам вы предполагаете годы счастья, поддержанные глубокой внутренней симпатией. Они полностью поймут вашу любовь к матери, даже если вы с ней не очень ладите; поймут, что вы трудолюбивы, даже если вы выглядите рассеянным; что вам больно, но вы не злой. Те черты вашего характера, которые смущают и запутывают других, получат наконец родственную душу, мудрую, умиротворяющую и интересную одновременно.
© Rex/Everett Collection
Ответ жизни
Когда из небольших, но крепко застревающих в памяти деталей, создаём целую личность, мы делаем с нашим внутренним представлением другого человека то же, что наши глаза естественным образом делают с наброском лица.
Мы не видим, на рисунке кто-то, у кого нет ноздрей, восемь прядей волос и нет ресниц.
Мы заполняем пропущенные части, даже не замечая этого. Наш мозг заряжен брать маленькие визуальные подсказки и конструировать целые фигуры из них, и мы делаем то же самое, когда речь идёт о характере. Мы заядлые мастера предположений гораздо в большей степени, чем себя таковыми считаем. Мы эволюционировали чтобы быть готовыми делать быстрые решения про других людей (верить или не верить, сражаться или принимать, делиться или отказывать) на основании очень ограниченных данных — того, как кто-то на нас смотрит, как стоит, как вздрагивают чьи-то губы, как незаметно двигается плечо. И мы применяем этот роковой, хотя гениальный, талант к ситуациям любви также, как к ситуациям опасности.
Циничный голос в голове хочет объявить, что те восторженные представления, полученные на конференции или в поезде, на улице или в супермаркете просто иллюзорны. Что мы просто проецируем на ни в чём не виноватого незнакомца полностью воображаемую идею личности. Но это слишком решительно. Мы можем оказаться и правы. Сдержанная поза действительно может быть у человека склонного к скептицизму. А качающий головой действительно может быть необычно благосклонен к слабостям других. Ошибка влюблённости более тонкая, она лежит в самом переходе от различения действительных черт характера к безрассудно наивному романтическому заключению: другой человек через проход в поезде или через тротуар от нас представляет собой окончательный ответ на все наши внутренние потребности.
© Joel Meyerowitz
Встроенная во влюблённость ошибка заключается в игнорировании факта про людей в целом, не относительно того или иного примера, а как вида существ в целом: с каждым что-то основательно не так, если полностью узнать человека, настолько не так, что бесконечный восторг запущенный механизмом влечения рано или поздно будет просто высмеян.
Как вообще можно быть в этом уверенным? Дело в том, что жизненные события деформируют природу любого из нас. Никто из нас не прошёл через это невредимым. Есть много пугающих факторов: смерть, утрата, зависимость, покинутость, крах, унижение, подчинение. Мы все, абсолютно все, отчаянно хрупки и плохо приспособленны к вызовам к целостности своего разума: нам не хватает отваги, подготовки, уверенности, ума. У нас нет правильных ролевых моделей, нас (совершенно точно) неидеально воспитывали и растили, мы скорее ссоримся, чем объясняем, мы скорее ворчим, чем учим, мы раздражаемся вместо того, чтобы анализировать причины своего беспокойства, у нас ненадёжное чувство безопасности, мы не можем понимать достаточно хорошо ни себя, ни других, мы не тянемся инстинктивно к правде и страдаем смертельной слабостью к лестным отказам. Нет никаких шансов, что в таких опасных жизненных обстоятельствах появится кто-то совершенный. Наши страхи и слабости отыгрываются на нас тысячей разных способов, могут сделать нас агрессивными или защищающимися, напыщенными или заикающимися, прилипчивыми или избегающими — точно лишь известно, что они сделают всех нас далёкими от совершенства и, временами, очень тяжёлыми для жизни рядом.
Нам не нужно кого-то знать для того, чтобы знать это про них. Естественно, особенные недостатки (разумеется, очень раздражающие) конкрентного человека неочевидны и могут быть скрыты в течение долгого времени. Если мы сталкиваемся с другим человеком в ограниченном диапазоне ситуаций (поездка в электричке вместо того, чтобы посмотреть, как они пристраивают маленького ребёнка в сидение в автомобиле или вместо того, чтобы 87 минут ходить за покупками вместе с их пожилым отцом) мы можем, даже долгое время (особенно если мы оставлены одни, чтобы наш энтузиазм превратился в одержимость, потому что они не перезванивают нам или ведут себя независимо), иметь удовольствие верить, что мы встретили ангела.
© Mondadori/Getty
Конечно, зрелая личность не думает, что “тут нет ничего хорошего”, скорее “Подлинно хорошие вещи неминуемо идут вместе с действительно ужасными”.
Зрелость не означает, что мы отказываемся от влюблённости. Мы только определённо отказываемся от нахождения романтического идеала, на чём держалось западное понимание отношений и брака последние 250 лет. Что существует совершенное существо, которое разрешит все наши нужды и удовлетворит нашу тоску. Нам надо переключиться с романтического взгляда, на Трагическую Осознанность Любви, которая утверждает, что каждый человек гарантировано доставит нам беспокойство, фрустрацию, вызовет гнев, взбесит и разочарует нас, и мы (без всякого злого умысла) сделаем тоже самое. Нашим пустоте и некомпетентности нет границ. В жизненом сценарии эта истина отлита в граните. И выбор, на ком жениться или за кого выходить замуж — просто выбор, какому именно конкретному страданию мы хотим себя принести в жертву, а не возможность чудесного избавления от горестей.
Мы должны наслаждаться нашими влюблённостями. Влюблённость учит нас качествам, которые мы уважаем и которые нам нужно больше в нашей жизни. В глазах того человека в поезде действительно привлекательный дух саморефлексии. Человек промелькнувший возле прилавка с фруктами — действительно обещает быть мягким отличным родителем. Но главное, что их характеры также точно разрушат нашу жизнь в чём-то важном, как и мы жизнь тех, кого мы любим.
Этот язвительный взгляд на влюблённости не для того, чтобы ввергнуть нас в уныние, скорее ослабить излишнее давление воображаемых ожиданий, которое наша романтическая культура накладывает на долгосрочные отношения. Невозможность какого-то конкретного партнёра быть Идеальным Другим — не аргумент против, и это надо всегда понимать. Это ни в коем случае не знак, что отношения должны развалиться или должны быть улучшены. Без всяких проклятий нам всем придётся в конце концов оказаться с фигурой из наших кошмаров: “не тем человеком”.
Романтический пессимизм просто принимает как данность, что нельзя у одного человека требовать быть всем для другого. Если эта правда принимается, мы можем поискать способы нежно и ласково, как только возможно, приспособить себя к неудобной реальности жизни с другим падшим созданием, например, не чувствовать, что мы должны проводить всё наше время вместе, быть готовым к разочарованиям в сексуальной жизни, не настаивать на полной прозрачности и честности, быть готовым бесить и злиться, быть уверенным, что нам позволено сохранить яркую независимую социальную жизнь и выработать чёткий отказ от неожиданных желаний сбегать с незнакомцами из поездов… Зрелое понимание безумия влюблённости превращается в лучшее и, возможно, единственное решение напряжения долгой любви.