Я вижу психологический патриархат как следствие трёх процессов, которые можно представить в виде трёх расходящихся кругов.
Великое разделение. Ольга Сильверстайн, прославленный семейный психотерапевт, автор книги “Смелость вырастить хороших мужчин”, назвала этот первый круг “процесс уполовинивания”. В этом процессе мы берём все качества человеческого существа, проводим линию посередине, и объявляем все качества справа от линии мужскими, а все качества слева — женскими. Каждый знает, какие качества к какой стороне принадлежат. Быть логичным, сильным и компетентным — это, к примеру, справа, а быть питающим, эмоциональным и зависимым — слева.
Танец неуважения. Эти два разветвления, мужское и женское, в традиционном патриархате считаются неравными. “Мужские” качества возвышаются, “женские” обесцениваются. Что это нам говорит? Что основа отношения между мужским и женским — неуважение. Мужское держит женское за подчинённое, другими словами. Как отмечает психолог и социолог, феминистка Нэнси Чодороу, мужская идентичность определяется как не быть девочкой, не быть женщиной, не быть неженкой. Уязвимость рассматривается как слабость, как источник трудностей.
Если вы думаете, что этот танец унижения не касается лично вас, я предлагаю посмотреть на бюджет Трампа. Вот как про это пишет Эрин Глория Райан в The Daily Beast: “Бюджет Президента, как и всё, о чём он говорит, отыгран в его концепции превосходящей мужественности. Сокращения на образование, окружающую среду это сокращения на женские потребности и проблемы, на самом деле. Программы внеклассного образования и доставки горячей еды инвалидам, это программы про заботу. Образование (да и вся забота о детях) это сфера женщин. Эти искусства не для таких мужчин как Трамп.”
Внутренний сговор. Я убеждён, что одно из главных невидимых мотиваций человеческой психологии — непреодолимое влечение того, кто на женской стороне уравнения, защищать отвергнутую хрупкость того, кто на мужской. “Женское”, даже если с ним плохо обращаются, защищает “мужское”. И не важно, это ребёнок в отношении к абьюзивному родителю, жена по отношению к жестокому мужу, заложник, у которого вырабатывается зависимость от того, кто его захватил, церковь, которая защищает священников, совершающих насилие, рутинно защищаемые преступники разных мастей. Кто-то, кто не смеет говорить правду сильному. Каждый день в своих кабинетах мы видим традиционные межгендерные отношения, когда женщина чувствует более глубокую связь с уязвимым мальчиком внутри мужчины, чем он сам. Она думает, что он исцелится и всё будет в порядке, если только она сможет достаточно любить этого мальчика. Это классическая созависимость, психиатр Марта Старк называет её пленника “неустанно надеющимся”. Это часть, свойственная травме, когда жертва (“женское”) имеет тенденцию развивать повышенную эмпатию к преступнику (“мужскому”) и пониженную эмпатию к самим себе. Я называю это эмпатический разворот, и наша работа, как клинических терапевтов, разворачивать этот разворот и делать всё правильно, чтобы ответственным был виновный, а жертва получала сострадание, особенно самосострадание.
Источник: статья Terry Real’а в журнале Psychotherapy Networker